Это был красивый, серо-рыжий щенок-лайка: уши торчком, лапы толстые, хвост крутой завитушкой на левое бедро, а глаза – огонь, умные-преумные, с хитринкой. Щенку, когда я его приобрёл, шёл уже седьмой месяц, а он ещё и леса не видел.
Лес поразил Сэрку: сколько пространства, сколько запахов, сколько разной травы, сколько жуков и птичек! Сэрка сначала только любовался на дятла, долбившего невысокую сухую ёлку, поворачивал голову с боку на бок и даже два раза обошёл вокруг дерева.
А как он фыркнул и залаял, когда из-под самого его носа вылетели тетеревята.
Всё интересовало в лесу молодую собаку.
Сэрка рос, мужал и особенно радовало в нём, это – послушность. На каком бы конце села он ни находился, в каких бы интересных забавах он не участвовал, достаточно было два-три раза свистнуть, и щенок молнией летел к моим ногам. Свист мой отличал от любого другого.
Своё место во дворе, под высокой лестницей крыльца, он знал великолепно. И как ни хорошо ему было иной раз в весёлой и светлой комнате, только скажешь: «Иди на место, иди спать» – Сэрка поворачивался к порогу, лапой отталкивал дверь в сени и шёл на место, под лестницу. К выстрелу я приучил его сразу. Шума он нисколько не испугался и значение стрельбы понял очень скоро.
Натаскивать Сэрку по белке пошёл я поздней осенью на правый крутой берег Оки. Скоро я нашёл беличье гнездо, срубил шестик и стал снизу тыкать в гайно, надеясь вспугнуть белку. Зверька не было. Думаю – нет ли орехов? Сбиваю шестом гнездо, орехов нет. Сэрка смотрит, нюхает. Идём дальше. Через какие-нибудь десять минут Сэрка залаял. Подхожу – опять гнездо, и опять пустое. Так за короткое время собака нашла мне около десятка беличьих гнёзд, но все они оказались пустыми.
Белка ушла через лёд на левый берег реки, где был густой хвойный лес с могучими соснами и тёмными разлапистыми елями.
Переходим в бор…В это день я взял из-под Сэрки трёх белок. Приличным бельчатником Сэрка стал, когда ему не было ещё и года.
На будущий год Сэрка перешёл уже в высший класс и к обычному способу охоты – подлаиванию – освоил «доклад». Получилось у него как-то собой, без всякого с моей стороны показа и разъяснения.
Тёплым зимним днём бродили мы с ним по лесу. Лыж я не взял и ходил больше по дорогам да по тропкам. Сэрка то исчезал, то появлялся. Белок в ту зиму у нас с ним не было, – очевидно сказалось отсутствие шишек на ёлках. И вдруг Сэрка залаял. Стою на дороге – жду. Он замолчал, а потом вынесся ко мне и как бы потянул за собой; отбежит шагов двадцать с дороги в лес и опять вернётся; головой вертит и хвостом виляет.
– Ну, говорю, пойдём. Показывай, что ты там нашёл.
Сэрка в восторге, рад, что его поняли. Трусит спереди, я за ним. И вот подводит к двум ёлкам, тесно переплетённых сучьями; поднял голову к верху и раза три, как-то необычно для него, тихо гавкнул. Всматриваюсь: в полдерева на уродливом сучке, близко к стволу, сидит большая глазастая сова. Такую зверюгу Сэрка увидел впервые, и она, очевидно, удивила его тем, что уж очень тихо и неподвижно сидела. Собачий инстинкт подсказал ему, – здесь шуметь не надо. Но хозяина-охотника надо поставить в известность? Нужно. Вот Сэрка и примчался ко мне. Доложил, как следует, привёл к месту, на – стреляй…
Следующий «доклад» он сделал уже осенью по барсучьей норе. Много от охотников потребовалось терпения и выдержки, но барсука они взяли. Барсук оказался жирный-прежирный. Шкура до сих пор цела, а сало сразу в аптеку сдали…
Утка, рябчики, глухари, хоть и не часто, но всё же, с помощью Сэрки, попадали под выстрел. У него был почти невероятный слух, чутьё и низом и верхом, врождённая любовь к охоте, быстрая сообразительность, смелость и вместе с тем позывистость и послушание. Годам к четырём он был настоящим «профессором». Но ему, увы, не повезло… Встал я однажды утром, почему-то раньше обычного вынес Сэрке завтрак. Смотрю – лежит он недалеко от конуры, у самого крыльца, и почему-то с верёвкой на шее. Сэрка был мёртв. Какой-то дурной человек, очевидно завидовавший мне, захотел украсть собаку. Зная, что Сэрка часто забегал в село к приятельнице Пальме, похититель сумел-таки накинуть ему верёвку на шею. Наверно Сэрка не раз впивался своими зубищами в руки и ноги своего нового «хозяина», а тот нещадно его бил; видимо в тот момент, когда Сэрка вырвался, вор ударил его чем-то очень тяжёлым по хребту.
Инстинкт самосохранения – найти защиту у верного хозяина – придал собаке невероятные силы. И она кое-как доползла до дома, но ни лаять, ни скулить уже не могла.
Вечером после работы мы со слезами похоронили Сэрку!
Н.Корин, Дзержинск. Газета «Охотник и рыболов
Поволжья и Урала» за декабрь 2018 года.