Каждый день рано утром я обходил поля, проверяя не появятся ли где свежие следы. А вечером с четырёх часов сидел до темноты на лабазе. Кончались продукты, кончалось терпение, портилась погода. Я решил изменить тактику и следующим вечером устроился прямо в овсах, на опушке. Риск большой, но вдруг повезёт. Этот метод тоже не принёс успеха: медведь не пришёл. В избушке упал на нары: не хотелось ни есть, ни пить, ни думать, и задремал.
Из этого состояния меня вывел лай собаки, злобный с хрипом, с каким-то остервенением. Я встал приоткрыл дверь. Кобель влетел в избушку и, захлёбываясь, продолжал лаять, уставившись на дверь. Прихватив карабин, я вышел за порог и прислушался. Днём небо было пасмурное, и сейчас в полночь, стояла такая темень, что я не видел даже своих ног. Попытался успокоить Мураша, свою собаку, который как взведённая пружина, упругий и невменяемый, лаял на дверь.
Утром стали разбираться. В нескольких метрах от избушки сразу обнаружились крупные, вперемежку с небольшими, следы волков. На сырой, не просыхающей в эту пору глине, чётко просматривался даже рисунок кожи от лап зверя. «Вот кто так напугал тебя вчера, Мураш. Что же они тут делали?» – шептал я себе под нос, разбирая следы.
А следы привели к загону, где стояли телята. Здесь волки потоптались и, не спеша, оставляя на дороге через каждые 100 метров тёмные, с непереваренным волосом кучи, ушли в лес.
Вовремя я ночью открыл дверь, мог бы остаться без собаки, да и Петрович телят недосчитался бы. И тут в голову пришла мысль: «А почему бы мне не переключиться на волков? Временно, конечно. Попробовать повабить». Недалеко от того места, куда зашли волки, на поле стоял разросшийся куст рябины. Тронутые первым морозцем крупные, ярко-красные гроздья тяжело свисали с веток. Необыкновенно вкусные и сочные ягоды таяли во рту, оставляя неповторимый аромат, впитавший в себя запах осени: первых морозов, опавшей листвы, теплоту ушедшего солнца. Урожайный выдался год, видно поэтому медведь редко выходит на овсы. Однако вспомним, чему нас учили. Я достал из кармана бутылку с заранее отколотым дном, приставил горлышко к губам, нагнулся и, медленно распрямляясь, затянул монотонную волчью песню. Мне показалось, что даже деревья застыли в тревожном ожидании. Через несколько минут левее того места, где я стоял, вышел лось. Постоял, шевеля ушами-локаторами, и принялся обкусывать тоненькие веточки. Я подождал немного и повабил ещё раз. Лось повернул голову в мою сторону, пошевелил ушами и медленно побрёл вдоль опушки. Незаметно подкрались сумерки. Уже не надеясь, пытаюсь в третий раз вызвать на переговоры волчье семейство. Да, трудно обмануть матёрого зверя в его родной стихии, но всё же инстинкт, который заложен в нём природой, оказался сильнее. Я уже собирался уходить, когда вдруг над лесом повис тяжёлый волчий вой. Рука невольно потянулась к карабину. Подождал, когда вой прекратится, и через несколько минут ответил. Что тут началось!
Волки ещё несколько раз принимались выть, но на поле так и не вышли. Утром приехал Петрович, поздоровался и ушёл к своим телятам. Скоро раздались его недовольные крики. Я побежал к загону. Откинув в сторону окровавленные морды, с рваными ранами на горле посреди площадки лежали три телёнка.
Вечером, одевшись потеплее, я взял карабин и пошёл в загон на засидку. Утром, когда ещё серебрился ночной мрак, на поле недалеко от леса я увидел застывший, как изваяние, тёмный силуэт волка. Зверь долго стоял не шелохнувшись, и я уже подумал, что всё это нарисовано моим воображением. Но увеличенная в шесть раз мощной оптикой фигура приняла конкретные очертания. Через некоторое время волк повернул голову и не спеша потрусил мимо меня. Мне ничего не стоило снять его на таком расстоянии, но я решил не рисковать. Не останавливаясь, зверь легко перескочил через жерди, и не успел я приложиться, как телёнок уже бился в предсмертной агонии. Животные рванулись, но мгновение – и второй, третий телёнок упали на землю. Я выскакиваю из укрытия и, вскинув карабин, пытаюсь поймать на мушку серый бок волка, но перед глазами мелькают напуганные животные. Понимаю, что если сейчас выстрелю, то попаду в телёнка.
Надо стрелять. Бегу на поле, чтобы перехватить зверя на выходе, но поздно: волк прижав уши, мчится к лесу. Стреляю почти с хода, но конечно, мажу. Вторая пуля выбивает фонтан пыли между ногами волка и тот заметно ускоряет свой бег. Третий выстрел настигает зверя у самой кромки леса. Он с разгона ныряет под защиту деревьев, но я успеваю заметить, как неестественно дёрнулось его тело перед последним прыжком.
Волк, подвернув голову, лежал тут же у края леса. «Отлично!» – похвалил я себя и поцеловал воронёный ствол карабина. Матёрую волчицу спустя два дня взял сам пастух. Он привёз из посёлка старенькую одностволку (выделили для охраны) и не расставался с ней. Случилось это так. После того, как я подал голос, на опушку леса выскочила волчица и, тяжело раненая зарядом картечи в заднюю часть, оскалив пасть, поползла на стрелка. Я стоял недалеко и добрал зверя. Один прибылой на следующее утро прибежал прямо мне в ноги. Тут и остался лежать. Второго прибылого взял случайно. Этот уже не отзывался на голос, и мы пошли в ту сторону, откуда пришла матёрая с прибылым. Любопытная, уже лобастая голова торчала в кустах, в сорока метрах от меня. Волчонок метнулся в лес, но одна картечина – прямо в сердце – остановила его.
Вчера Петрович повёз в посёлок шкуры волков, и я опять остался один. По ночам температура была уже минусовая, хотя днём солнце ещё хорошо прогревало воздух и землю. Проснувшись утром я распахнул дверь избушки и ахнул: всё вокруг покрылось толстым слоем инея, и только овсы среди этой неожиданной белизны не утратили своего воскового цвета. Подумалось, что надо переезжать на другое место. Через два дня я был уже в посёлке у знакомого охотника. За воспоминаниями не заметили, как пошла ночь. Первый луч солнца, пробившийся сквозь посветлевшие деревья, наполнил комнату холодным светом. Распахнув штору, я выглянул в окно и отшатнулся. По небу, словно огромная стая ворон, цепляясь за верхушки деревьев, неслись чёрные косматые тучи. Неистовый ветер, срывая с деревьев последние листья, сгребал их в кучи и швырял в лица редких прохожих. Несколько крупных капель звонко шлёпнули по стеклу. На улице начался дождь. Проснувшийся товарищ предложил съездить на разведку в другое место, в надежде, что ветер разгонит тучи.
Часам к трём ветер и правда утих. Небо затянуло плотной сыроватой пеленой. Дождь прекратился. Мы быстро собрались. Завели самоходное шасси, посадили в кузов Мураша и выехали.
Поля, на которые приехали, были уже скошены, и только кое-где оставались небольшие островки. Недалеко от леса стояла берёза. Примятый медведем овёс тропкой тянулся из леса к этой берёзе, а от неё туда, где виднелся клочок нескошенного поля. Нагнувшись, напарник ощупал пальцами след и убедился, что зверь прошёл сегодня после дождя. Оглядевшись, они обнаружили между двумя ёлками на небольшой высоте добротно сооружённый настил. Одному можно здесь расположиться. Удобный, с перекладиной для ног, лабаз оказался совершенно незамаскированным. Срубленные ветки привлекали внимание, валялись тут же под деревом. Надо было исправлять положение, но на это требуется время. Всё равно ничего не будет, решил я.
К вечеру опять натянуло тучи, подул холодный, пронизывающий ветер, заморосил дождь. Я положил на колени карабин, запахнулся плотнее фуфайкой и задремал. Сказывались бессонные ночи. Сон это был или нет, трудно сказать, я находился в забытьи. Очнувшись, я вытаращил глаза, казалось, что на поле телёнок. Пощипывая овёс, животное приближалось ко мне. «Телок» медленно поднял голову – в наступивших сумерках сверкнули два мощных клыка. Кабан, прекрасный экземпляр!
Осторожно поднимаю карабин, ловлю зверя на мушку в убойное место. Секач, ничего не подозревая, подошёл метров на сто, не спеша развернулся, подставляя бок, и двинулся обратно. Жаль – не время и не тебя я жду, хорош был бы трофей.
Неожиданно с левой стороны, закрытой от меня кустами, что-то шевельнулось. Наклонившись в небольшой просвет увидел бурое пятно – Медведь!
Зверь зашёл под лабаз, встал на задние лапы и уставился на кабана. Расстояние – метра два. При желании я свободно мог достать до него концом ствола. От ударов сердца слышно, как в нагрудном кармане куртки позвякивают две пустые гильзы. Силой воли заставил себя не шевелиться. Через несколько секунд медведь плавно опустился на передние лапы и торопливо затопал к тропе, ведущей в лес. Прекрасно понимаю, что если сейчас не выстрелю, зверь уйдёт, но медлю, не могу сосредоточиться, отдышаться.
У самого леса, выйдя на тропу, медведь снова вытянулся во весь рост, по смешному, как в цирке, поджав лапы, уставился на кабана. Вскидываю карабин и веду стволом в его сторону. И тут произошло непредвиденное: ствол наткнулся на толстую ветку – раздался неожиданно громкий стук. Медведь вздрогнув и, резко повернувшись, впился в меня глазами. На таком расстоянии я отчётливо вижу, как хищно раздуваются широкие ноздри зверя. С одной стороны, я открыт весь. Ощущение такое, будто сижу голый посреди улицы. Не знаю, чем объяснить, но медведь меня не заметил. Теперь уже медленно навожу прицел на лопатку, но дрожащие руки не дают зафиксировать место прицеливания. Остриё мушки бегает по всему туловищу зверя. От долгого напряжения выстрел показался оглушительным. Медведь рявкнул, подпрыгнул, нелепо раскинув в стороны лапы, кувыркнулся и исчез в зарослях тёрна. Соскакиваю с лабаза и, передвинув затвор, бегу к тому месту, где только что стоял зверь. Параллельно, метрах в ста от меня, по полю мчится напуганный выстрелом секач. На поле вижу вывороченные куски земли с примятой травой и крупные алые капли крови. Удачный выстрел.
Ныряю в кусты и бегу по тропе в глубь леса. След крупной когтистой лапы чётко выделяется на влажной почве. В азарте пробежал метров сто. О том, что рядом протекает ручей я и не подозревал. Пока разыскивал взглядом брод, подумал – что ты делаешь? ЗА РАНЕНЫМ ЗВЕРЕМ ПО ЛЕСУ, ОДИН! – Осмотревшись, осторожно вышел на поле.
Мураш, вот кто мне нужен! Пока добежал до посадки, где мы оставили собаку, задохнулся. Теперь скорее обратно. Кобель, натянув поводок, захрапел и потянул меня к лесу. У опушки, почуяв свежий след, Мураш просто взбесился. Отпущенный с поводка, он стрелой полетел по следу. Через несколько секунд в лесу раздался отрывистый лай. На этот раз, не задерживаясь, прыгаю с разгона в ручей и, вымокнув по пояс, выскакиваю на противоположный берег. Через бурелом, спотыкаясь, бегу на лай. В лесу уже темновато, и медведя заметил не сразу. Хоть и недалеко убежал, но без собаки трудно было бы найти. Двухсоткилограммовая туша лежала на боку. Мураш вскочил на неё – только шерсть полетела во все стороны. Через несколько минут прибежал товарищ!…
Журнал «Охота и охотничье хозяйство» за 1987 год.