Но не верьте тому охотнику, конечно, если он настоящий охотник, который начнёт рассказывать, что сбор грибов и ягод может отвлечь от охоты. Безусловно, все эти лесные прелести не обходят нас стороной, и сколько раз, бывало, зайдёшь в пропахший грибами лес, нарвёшь сумку крепких, ядрёных белых грибов и снова идёшь дальше. А попадёшь на брусничник, по которому и ступать-то нельзя, не оставляя за собой следов помятых ягод, остановишься, ляжешь между брусничных кочек и полными пригоршнями начнёшь собирать спелую буровато-красную ягоду.
Иногда так увлечёшься, надышишься дурманом настоящего соснового воздуха вперемешку с ягодами брусники, что тянет тебя в сон. И только лайка, поднявшая глухариный выводок, выведет тебя из этого состояния. Так что тот, кто говорит, что сбор ягод и грибов порой важнее охоты, явно лукавит. Но вот с годами становится значительно интереснее постановка молодой лайки, её нахаживание. В этом деле любая мелочь важна, а для наблюдательного охотника натаска-нахаживание даёт большой заряд эмоций, переживаний и разочарований. При разборе того или иного поступка молодой лайки всегда набегает мысль: а как бы это могло быть по-другому, и сразу стараешься представить себе картину этого другого…Сколько раз бывало, выйдешь рано из избушки, перекинешь сумку-брезентуху через плечо, повесишь на плечо старика «Зауэра», свиснешь собаку и идёшь на дальние овсяные поля посмотреть медвежьи переходы. Весь путь лежит лесными тропами. А роса за ночь выпала волглая, тяжёлая, такую росу можно увидеть только самым ранним утром. И вот ведь, что самое интересное, многими годами отмеченное: почти вся птица держится, жирует около лесных дорог, тропинок, просек и визирок, а ведь вроде не пришло ещё время вылетать на камешки, на галечник, но все глухариные, тетеревиные выводки, хоть и разбредаются, и далеко отходят от копалухи, но дальше старых заброшенных лесовозных дорог не уходят. Выведет тебя лесная дорога на старый горельник, теперь заросший молодыми соснами, и увидишь, как начинает разбирать глухариную жировку молодая лайка, как бросают её свежие следы то в одну, то в другую сторону. У тебя на глазах и дичь, и собака находятся рядом, и непуганые глухари, только уж совсем подпёртые собакой, поднимаются на крыло. И всё это совсем близко, рукой подать. После выстрела из двух поднявшихся, дальше летит уже один… Бредёшь по росе, по горельнику в сторону выстрела и видишь, как молодая лайка треплет и пытается утащить молодого глухаря. Заметит тебя и вроде как застесняется, знает ведь, что этого делать нельзя, бросит птицу и уставится в твою сторону. А молодые петушки-глухарята уже стали крупненькие, и перо на них стало опыляться поверх чёрного серебристо-буроватым налётом. Но это далеко не всё, сколько раз ещё услышишь взлёты, подъёмы и перелёты птиц через лесную дорогу!
А придёшь на овсяные поля, где сделаны лабазы, поведение молодой лайки становится совсем другим, всё меняется прямо на глазах. Она теперь более сдержана, но всё равно динамична, более собрана, более внимательна ко всему окружающему. Собака старается разобраться в старых и новых потравах и медвежьих следах, но никакой робости не проявляет. Вот так обойдёшь два-три поля с молодой собакой, увидишь свежие медвежьи выходы, поеденный овёс, свежий помёт и становится веселее на душе – значит, медведь выходит кормиться. А тут ещё и молодая лайка пропала – ушла по медвежьи следам и долго не было её, потом пришла, чуть приуставшая, не дошла ещё до медвежьей лёжки. Может, медведь далеко ушёл, может напугавшись, что долго нет рядом хозяина, но для первых двух-трёх выходов и это хорошо. И как тут не вспомнить, что собака была знакома с медведем, пусть и притравочным, ходящим на блоке, но ведь манера зверя, его запахи, его поведение остаются одинаковыми, неизменными. Только здесь, на его следах, на его запахе, всё у неё как бы по-другому укладывается в голове, вроде как смывается всё ненужное, а вперёд выходит мужество, смелость и злоба – качества, которые заложены в её душе и поведении, т.е. идёт становление того характера, что так необходим зверовой собаке.
Вот так возникают те тончайшие взаимоотношения между охотником и охотничьей собакой, а в данном случае с лайкой, которые вырабатывают единение, что существует в душе охотника и его охотничьей собаки на многие-многие годы. И об этом нужно всегда помнить …
Тогда я обошёл все небольшие поля, засеянные в лесу моим другом-егерем, как мог лучше и внимательнее рассмотрел, и теперь мне нужно было выходить на старую, заброшенную лесовозную дорогу. Но тут лайка причуяла глухаря в кусту смородины, там что-то затрещало, заломилось и на фоне молодых ёлочек, растущих позади куста, показалась бурая спина глухаря, который поднимался вверх. С выстрелом я не запоздал. Птица упала в тот же куст. Туда кинулась лайка, и всё затихло.
По прочтении этого небольшого отрывка о работе лайки по глухарям у кого-то может возникнуть мысль: «А куда нас уводит автор?». Ну что тут можно сказать, охота в большинстве случаев бывает непредсказуема, этому можно много привести примеров. Но, главное, медведь и глухарь живут часто в одних и тех же местах. Сколько у меня было встреч с медведями, только недавно вышедшими из берлог, на глухариных токах. Бывало стоишь, слушаешь, как где-то должен показать себя мошник, и вдруг слышишь, как кто-то мягко ступая, идёт по клюквеннику. Прижмёшься плотнее к сосне и только крутишь головой и слушаешь, как шаги удаляются. «Ну, – думаешь, пронесло». Хотя медведь в этом случае к человеку равнодушен. Не любит он связываться с человеком, и только когда тот ему начинает сильно досаждать, принимает ответные меры, а чаще старается постращать его.
Охотник, эксперт по лайкам Ю.Д.Антонов,
середина прошлого века. Другу моему
Анатолию Васильевичу Ильину посвящается.