Молодая лайка и медведи на овсах.
До недавнего времени весьма распространённой и добычливой была охота за медведем по молодой зелёной траве, которая бурно начинает расти по лугам, полям, вдоль берегов лесных речек. Весной для медведя это основной корм, без которого ему не прожить, поэтому на траве появляется много медвежьих следов и разных других звериных меток. Но ещё лучшей считается охота на приваде, выложенной самим охотником.
Конечно, все эти охоты были в далёкой старине. Теперь же одни из них запрещены, а другие стали столь редки, что занимаются ими местные охотники от одного редкого случая, до другого. Сейчас иное время, и, говоря казённым языком, подход к медвежьей охоте тоже изменился. Ну, а предмет нашего разговора – это работа лаек по медведю, хотя я и ухожу порой от этой темы, переключаясь на рассказ только о медведях. Дело в том, что медведь – зверь настолько интересный, что невольно не раз хочется поделиться с читателями необычными историями, произошедшими на охоте. Вспомнить о разных, подчас очень метких и ёмких выражениях, объясняющих работу лаек, поведение зверя. Вот, например, существует такое мнение, и оно на практике испытано, что злобные и вязкие лайки (об этих качествах мы ещё поговорим отдельно) не задерживают медведя, а ставят его на постанов, если зверь сам останавливается, отгоняя собак. И не так много они дают в это время медведю болевых хваток, он этого не допускает, но знает о том, что при его малейшей оплошности они будут нанесены. Поэтом такое слово, как «постанов», очень правильно объясняет момент, когда зверь не идёт, а стоит под лайкой, понемногу передвигаясь на малом месте. И правильно будет вспомнить старое охотничье выражение, что зверь ведёт собак, а не собаки зверя.
Как говорят старые охотники, медведь останавливается и тогда, когда лайки начинают надоедать ему, он их тогда старается отогнать, злится и бросается на них, пытаясь словить или же разогнать. Вязкость и злобность собак помогают им быстро и ловко осаживать медведя. Это и есть основа работы зверовых собак, когда они работают слаженно и азартно, чередуясь бросками, стараясь попеременно хватать зверя сзади. Обозлённый медведь мечется между собаками, ловит их зубами и лапами. И насколько же молниеносны и неуловимы движения этого, на первый взгляд неуклюжего увольня!
У меня был случай с молодой лайкой в Вятской губернии. Мы приехали в охотничью избушку, расположились в ней и решили приготовить обед. Кругом нас были овсяные поля, стояла предвечерняя тёплая прохлада. В эти поля холками, языками вдавливался лес. Я пошёл в ближайший за грибами, в это время появились рыжики. Со мной вместе была молодая лайка. Пока я ходил, высматривая грибы, собака куда-то убежала, наверное, что-то попало ей на чутьё, и она разбирала эти запахи. Прошло совсем мало времени, когда я услышал, как она взревела, в её голосе была злоба, какая-то ненависть и вместе с тем боязнь. Конечно, тут было что-то крупное, так на узёрку не ревут ни на зайца, ни на поднявшейся глухариный выводок. Я перестал собирать грибы и продвинулся на лай моей спутницы. И тут увидел, как летит по лесу моя лайка, а за ней с рыком бежит медведица. Собака проскочила куда-то дальше в лес, а медведица остановилась и, почуяв запах человека, сразу пропала. Я стоял и ждал лайку, но её не было. Мне подумалось, что она вернулась к избушке, всё ведь было рядом. Но не тут то было, я снова услышал грубый голос и рёв медведицы, которая прогоняла её от медвежат. И так повторялось несколько раз. Как медведица её не смяла, не заломала, до сих пор не пойму. Но самое главное, какая беспечность была у медведицы, ведь она слышала шум машины, разговор людей, дым костра, в никуда не увела медвежат, пока на неё не наткнулась лайка. С другой стороны, можно подумать и так: «Какая тут может быть несерьёзность, ведь жила она здесь одна, ходила кормиться на овсы с медвежатами, какой-то шум мог её совершенно не потревожить, пока на её следах не появилась собака». Всё это слышали и мои товарищи около избушки, благо это было рядом, а один из них был известный московский охотник-лайчатник, художник, посвятивший всё своё творчество природе и охоте, Александр Иванович Чеботарёв.
Сколько я не ездил в августе-сентябре на медвежью охоту, лучшего места, чем на вятской земле не встречал. Сколько же здесь овсяных полей среди лесов, перелесков с ручьями чистой, живой воды, которые бегут по логам, в распадках с неописуемой красотой предгорной тайги. И почти на все эти поля приходят жировать медведи. Какой бы ни был хороший урожай ягод в лесу, медведь всё равно идёт кормиться, лакомиться овсом, потому как он от него набирает вес, жиреет, а это для него главное перед берлогой.
Вот тут в большинстве случаев и встречается он с охотником, желающим испытать свой дух и крепость души, пощекотать свои нервы. Тут на этих тропках его часто и поджидает охотник, сидя на лабазе, ждёт-пождёт выхода зверя на свежую потраву. Чутко ловит любые запахи приходящий на овёс медведь, но не менее чуток ко всему происходящему в лесу и охотник. Медведь выходит на овёс жировать, когда солнышко коснулось вершин леса. В погожие дни стоит такая тишина, что далеко-далеко всё слышно. Но сразу как-то падает и сгущается темнота. И чего только не увидит охотник: вот где-то на опушке затрещали молодые ёлочки и прямо межой катит на лабаз барсук-белолобик, останавливается, ничего и никого не боится, будто говорит: «Смотри, разглядывай меня, охотник-натуралист, каков я в природе». А то зашумит овёс, и вот, пожалуйста, глухарка с кормёжки ведёт свой выводок больших птенцов. Да что там говорить, чего только не наслушаешься и не насмотришься в тот вечер. А темнота уже сгущается, и вроде как начинает стелиться туман, но мушку на ружье ещё видно и можно стрелять. Надо ждать. И вдруг, где-то треснула валёжина и заорали потревоженные дрозды, а на память приходит слышанное, что зверя на поле всегда сопровождает птичка. Но вот всё стихло и уже совсем стало темно. Над овсяным полем начинают вспыхивать звёздочки. Вот бы ещё часочка два-три посидеть, но у охотника нет такой возможности и, разрядив ружьё, он сползает с лабаза. Ах, как пахнет сырой землёй, обволакивающим туманом! И бредёт усталый охотник, светя себе фонарём, среди овса на лесную дорогу, чтобы по ней вернуться к охотничьему стану. А часа через два-три на это поле выйдет жировать медведь, а то и не один, и будет долго ходить, мять овёс, пока не найдёт себе самый сладкий и будет один сам себе хозяин на всем овсяном поле на всю долгую осеннюю ночь. А среди ночи горит костёр-теплина, греется чайник, трещит смольё, летят в чёрное небо красные искры и течёт негромкая охотничья беседа.
Есть ещё одна охота на овсах, когда рано утром, по светлому, можно обойти овсяные поля, постоять и послушать, где кормится медведь. Охота эта интересная, эмоциональная. Конечно, она сопряжена с определённым риском, хотя следует сказать, что медведь при малейшей опасности сразу убегает с поля и только тяжело раненый идёт на охотника, да и то не всегда. А при современном нарезном, с оптикой, оружии можно стрелять медведя на вполне безопасном расстоянии.
И если на такой охоте, скрадом, один на один со зверем, охотник добудет медведя, то не знаю, с чем это можно сравнить.
Охотник, эксперт по лайкам Ю.Д.Антонов,
середина прошлого века. Другу моему
Анатолию Васильевичу Ильину посвящается.