Не могу не рассказать о егерях, которые преданы душой охоте, природе. Конечно, что говорить, работа егерская в старое время ценилась по-другому, выше почиталась и лучше оплачивалась. Взять хотя бы егерей-псковичей, таких как Старостины, Лихачёвы, Зуевы, которые служили при больших обществах охотников, в частности при Московском обществе правильной охоты, в котором они пользовались большим авторитетом и уважением.
Нужно сказать, что эти егеря, кроме натаски легавых собак, их постановки, были ещё большими специалистами по зимним охотам, на которых и применяли так называемый псковский метод по крупному зверю. И очень жаль, что этот метод охоты почти наверняка утерян, и вряд ли когда-нибудь его можно будет восстановить. Хотя некоторые из егерей долгое время после 17 года работали в системе охотничьих хозяйств, в большинстве военных: Завидове, Скнятине и ряде других. А как тут не вспомнить знаменитого егеря-медвежатника Семёна Арефьева, принимавшего непосредственное участие не в одной сотне медвежьих охот, которые он организовывал, загодя выслеживая зверя. Все его душевно звали «дедка Семён». Последние годы жизни у князя А.А.Ширинского-Шихматова, которому он по его выражению, «был…всегда необходим и полезен, как наставник и учитель в деле медвежьей охоты».
У меня в послевоенное время тоже было много знакомых егерей-натасчиков легавых собак: С.С.Телегин, И.А.Зотов, Виктор Волков, Юра Колосов, С.И.Кремер. Со многими из них я познакомился у Е.Э.Клейна на Большой Никитинской. К нему в те годы ещё приходили совсем уж старенькие егеря барских охот, видел я там и Л.И.Просвирова, за годами, за временем не согнувшегося, с выпрямленной спиной, с внимательными услужливыми манерами. У дяди Жени всегда находилась какая-нибудь выпивка, а если не было, то можно было сбегать на Поварскую, где находился прекрасный магазин. На таких встречах можно было заслушаться воспоминаниями «могикан». Знаменитые фамилии владельцев лучших охот, знаменитых собак и фамилии столь же знаменитых судей пересыпались, как какие-нибудь драгоценности в редкостной амфоре. Какая-нибудь неточность в разговоре вызывала бурное эмоциональное напряжение, переходящее иногда в долгую дискуссию. Больше всех, как я помню, любил отстаивать свою точку зрения егерь из подмосковного Быково А.И.Зотов. Теперь приходится только сожалеть, что всего этого я не записывал, надеясь на свою память.
Но давайте поближе познакомимся с нашими егерями, которые долгое время работали на тренировочной станции, наблюдали работу не одной сотни собак, что прошли перед их глазами, прочувствовали поведение подсадных зверей, видели их в разных, довольно простых и сложных ситуациях, сами вырастили и воспитали не одного крупного зверя, не боялись и не боятся входить с ними в близкий контакт, постоянно своим поведением навязывая зверю спокойствие. Какая же счастливая охотничья аура витает над ними, давая им силы, умение и возможность для реализации задуманного, не по одному году привлекая к себе благодарную общественность! И если есть она, то как же нам лучше в этом разобраться и показать работу егерей, узнать какие-нибудь их тайны? Зная эту общность изнутри, работая с егерями не по одному десятку лет, могу с уверенностью сказать: никаких особых секретов и тайн нет. А есть внимательнейшее наблюдение даже нюансами в поведении зверей. Эти люди очень тонко их улавливают, постигают характер своих подопечных и переступают тот психологический барьер боязни, который есть у многих из нас. Ко всему сказанному выше можно привести много примеров. Как раз недавно был такой случай.
На достаточно большом расстоянии от базы была выпущена в лес на полную свободу, без всяких поводков и ошейников трёхгодовалая медведица, – так нужно было по сценарию кинофильма. Медведица была незлобного характера, вдобавок ещё не переступила того возраста, когда и мягкий зверь становится опасным. Через некоторое время после ухода медведицы по её следам были пущены две лайки. Не прошло и одной-двух минут, как лайки со злобой заголосили по всему лесу. Первое, что мы увидели, приблизившись, это сидящую на ёлке медведицу и злобно рычащих на неё лаек, как говорится, работали на глазах. Всё это было хорошо, но сценарий требовал наземной работы лаек со зверем. И как собаки не сопротивлялись, как не пытались увернуться, они были взяты на поводок и уведены. Так же отошли, чтобы не травмировать зверя, и люди. Но сама медведица не спускалась с елки ещё очень долгое время. Кинооператоры нервничали. Нужно было что-то предпринимать. И вот в этой непростой обстановке егерь Александр Николаевич Волков без всяких там просьб залезает на тоже дерево и заставляет медведицу, потихоньку шевеля её, спуститься вниз, на землю. И медведица уходит в свободный поиск, в тёмный хвойный лес. Но такая позиция совсем не устраивает съемку, уж больно тёмные места, плохо видно и зверя, и работающих по нему лаек, а находиться рядом с медведицей становится некомфортно и опасно для оператора. Надо было вывести медведицу на чистое и светлое место и на фоне леса снимать работу лаек. И Саша Волков сделал всё, что требовалось для фильма, и только после этого были снова выпущены лайки. Собаки обазартились, быстро остановили медведицу, злобно и вязко начали прижимать её к лесу. Медведица с рёвом, делая быстрые и коварные броски, отходила назад, крутила башкой в разные стороны, а собаки набрав воздуха, бросались на неё снова и снова. Лучшего показа работы лаек нечего было и желать. Пора было прекращать притравку, могла попасть под зверя лайка, и могли выйти из-под контроля медведица, ведь даже у спокойного и мирного зверя после таких встрясок ещё долго остаются зелёными и злобными глаза, вздыбленная шерсть на холке и спине. С большим трудом отогнали лаек от медведицы, а потом увели и её.
Эту работу лаек можно назвать как угодно, и притравкой, и как-то по-другому. Можно сказать, что собаки познакомились с этим зверем раньше, поэтому были так смелы и злобны, само поведение медведицы может рассматриваться как негативное. Самое главное всегда в таких случаях слышишь: «А как поведут себя лайки по-настоящему, дикому медведю или кабану?» И тут следует отметить, что, конечно, у молодой не видавшей зверя, не бравшей его следа и не доходившей до самого зверя лайки есть некоторая робость и боязнь. Но стоит ей, а это обязательно нужно, почувствовать присутствие своего хозяина, от которого, и медведь старается отделаться, как её поведение меняется. А после одного-двух взятого зверя она становится сразу более добычливой, ей бы только достать этого зверя, она уже не думает о расстоянии и местности, где находится, лишь бы был зверь, по которому надо работать, зная, что рано или поздно хозяин придёт. Конечно, эти лайки, которые только что работали по медведю, говоря охотничьим языком, были осенистые, добывшие большое количество кабанов, работавшие и по дикому медведю. Они не раз смотрели смерти в глаза, успевая как-то увёртываться от бросков зверя, но никогда его не бросая, до полного изнеможения и истощения своих сил. Так что вопрос в том, как будут работать лайки по дикому зверю, остаётся по большому случаю риторическим. Можно с уверенностью сказать, что если в лайке течёт рабочая кровь, если в её родословной постоянно, т.е. в большинстве встречаются рабочие предки, но она не пригодна для охоты, то вина за это лежит только на её хозяине. К глубокому сожалению, такое случается, причины разные, от неопытности до самоуверенности владельца собаки.
Охотник, эксперт по лайкам Ю.Д.Антонов,
середина прошлого века. Другу моему
Анатолию Васильевичу Ильину посвящается.