Мой Рыжик.
Мы уже знакомили читателя с Анной Степановной Таскиной. Известная охотница пишет рассказы из всей жизни. Они представляют интерес. Сегодня печатаем её рассказ «Рыжик».
Эта собака тёмно-рыжая лайка, очень сильная, умная, попросишь: «Дай лапу, Рыжик!», она медленно поднимет свою здоровенную лапищу, подаст, попросишь: «Дай левую!» – подаст левую. Как-то один раз пошла я с Рыжиком по снегу смотреть: вышел нет медведь из берлоги, не ходит ли по глухариным токам в гари. Прошли большое расстояние лестной местности, но ничего не заметили такого, чтобы было похоже на появление медведя. А в лесу было красиво. И так походить для интереса – удовольствие. Заливались пением мелкие птички и порхали с ветки на ветку, перепрыгивали и белки с дерева на дерево. Вот пролетела сизокрылая длиннохвостая сорока над нами, недалеко села на сосну и начала стрекотать и ещё перелетела два раза и залилась так азартно, что пришлось обратить на неё серьёзное внимание. По всей вероятности, она где-то видела какого-то зверя, и Рыжик вдруг где-то скрылся. Я невольно остановилась, прислушалась. Мой напряжённый слух улавливает что-то подозрительное, как будто где-то трещит, потом подозрительное пыхтение. Спешу к тому месту, откуда исходит звук. Вот уже что-то мельтешит сквозь мелкий ельник, мне очень трудно пролезть сквозь эту мелкую заросль, но я раздвигаю её, пробиваюсь к месту происшествия, а назойливая сорока надо мной усиленно стрекочет, перелетая с места на место. И вот что вижу я. Сплошной ком барахтающихся. Это Рыжик возится с росомахой. Он её держит за залёнок, она его за переднюю лапу и оба обливаются кровью и, кряхтя, шипят.
Я быстро выдернула топор из-за пояса и ударила росомаху по лбу, она, обессилив от удара по лбу, разжала зубы, я ещё раз повторила удар, и она в судорогах начала задыхаться. Кое-как раскрыла её рот и освободила лапу Рыжика, а он никак не хочет отпускать свою жертву, до того остервенел, что не понял, что его враг уже мёртв. Я кричу: «Брось, ну брось!» А он неохотно отпустил, чуть приластился ко мне и отошёл, начал лизать свои раны.
Прежде чем заняться обработкой росомахи, пришлось обработать у Рыжика раны. Ножом сбрила шерсть около ранок, а Рыжик зализал их хорошо, я присыпала стрептоцидом, круг смазала йодом и забинтовала бинтом с берестяной плёночкой. Жилы и кость как будто не повреждены. Рыжик, правда, не совсем был согласен с моей операцией, но мои приказы хотя и неохотно, выполнял, потом немного успокоился, но только я взялась за обработку росомахи, как Рыжик немедленно приступил к своей лапе и стал её по-своему лечить. Тогда я завязала ему рот, сделала вроде намордника. Он покорно лёг и наблюдал, как я снимала шкуру с росомахи. «У меня всё готово, Рыжик, а как ты пойдёшь, давай будем пробовать?» – говорю я. Отцепила его, поднялся, подошёл к мясу росомахи. Отрезала немного, съел. «Ну, пойдём домой, ты ведь сейчас не работник». И он, как бы понимая, посмотрел на меня и тихонько поскакал на трёх лапах. Так и решили – с отдыхом передвигаться. А на место происшествия налетели сороки, сойки и устроили целое пиршество.
Рыжик вскоре прилёг, полежал и снова скачет, но в сторону не сворачивает. Вижу, что ему больно, решила его взять на руки, но он не разрешил. Начал рваться и ворчать на меня, как бы говорил: «Сам поскачу, ведь тебе тяжело». Устанет, ляжет и смотрит на меня. Потом рыльцем покажет на лапу и как бы говорит: «Развяжи». Нет, говорю, тебе будет плохо. Кое-как пришли домой. Пока лечили лапу Рыжика, снег растаял и наша встреча с медведем не состоялась, вернее, отложилась до мая. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Газета «Новая жизнь» – 1965 – 26 сентября (№129).
Встреча с медведем.
В № 129 нашей газеты от 26 сентября был напечатан первый рассказ старейшей охотницы Урала А.С.Таскиной под названием «Рыжик». Сегодня мы печатаем второй её рассказ «Встреча с медведем».
Не прошло и месяца после столкновения с росомахой, как нас Рыжиком ожидал новый коварный сюрприз – встреча с медведем. Это была моя ошибка, потому что я долго не ходила проверять поставленные медвежьи капканы. И вот на шестой день после постановки капканов, пошла проверять участок и обнаружила, что один капкан утащен медведем. Решила удостовериться, пошла по протаску метров двести и точно убедилась, что капкан утащил медведь, а никто другой. Убедилась потому, что увидела вырытую большую яму и что было выломано очень много мелкого леса. Поняла, что медведь очень большой и сильный и, по всей вероятности, ушёл далеко.
Как бы там ни было, а догонять нужно. Судя по засохшей земле, определила: он попал не менее, как дней пять тому назад, и, наверное, уже лапу отпарил и ушёл. Быстро побежала домой, и тотчас же осмотрела лапу своего друга – собаки, которая была ранена, как я писала в и первом рассказе. Ранки заросли и покрылись лёгким пушком шерсти, значит, можно с ним пойти и работать. Проверила пули, ружьё – всё в порядке, можно двигаться, а Рыжик уже ходил передо мной на дыбах, радёшенек, слов нет. Понял, что пойдём в лес со мной. Было 12 часов дня, когда мы вышли из дому.
Рыжика я вела на цепи до места, где ставила капкан. Дошли. Отцепила я Рыжика, и он сразу ушёл протаском за медведем. След был застаревший, и медведь, видать, хитёр, он часто прятал свой след – забирал капкан в лапы и шёл вдоль по колодам, а то вдруг делал круги. Но как бы он не хитрил на своём пути, ему это не помогло. Нас с Рыжиком не перехитришь. Догнали медведя часам к семи вечера. Это было в конце мая, дни уже не короткие были, но всё же нам этого дня не хватило. Когда Рыжик догнал медведя и прижал его, он громко заревел, на весь лес раздалось громкое эхо. Рыжик яростно хватал его сзади, как за штаны, громко и зло лаял. Разозлённый медведь старался ударить Рыжика капканом, но пёс ловко увёртывался и снова наступал. Подхожу, подкрадываюсь, выбираю получше место, чтобы выстрел был верным. Всё это происходило в густой заросли мелкого сосняка. Медведь быстро вертелся и всё пытался схватить Рыжика или ударить капканом. Заросль сосняка мешает мне стрелять, а медведь понемногу всё продвигается вперёд да вперёд, то с грозным рёвом, то с урчанием, то вдруг пытается влезть на большие сосны, но капкан на передней лапе мешает. И вот настал момент выстрелить.
Когда медведь встал на задние лапы и поднял лапу с капканом, чтобы ударить им Рыжика, я выстрелила. Но случилось неожиданное. Медведь с замахом пал на Рыжика и придавил его своей громадной тушей и переломил капканом лапу Рыжику. Трудновато мне досталось, чтобы высвободить собаку из-под такой громадины, а когда освободила, гляжу – беда моему другу. И всё оттого, что молод, слишком горячится. Через чур горяч был, не боялся ничего, не щадил себя. И вот снова пришлось мне лечить друга. Разорвала с себя рубашку – сложила лапу в лубки и забинтовала. Потом настелила веток и уложила друга. Смотрит на меня и всё понимает. От боли и усталости лежит спокойно.
Когда я снимала капкан, то заметила, что кость медвежьей лапы переломлена и жилы уже перетёрты. Капкан держался только на кусочке кожи и на одной жиле. Ещё бы взмах зверя и всё бы повернулось в неприятную картину для меня. Разъярённый до дикости хищный зверь мог задать мне такую припарку, что и своих бы не узнала. Наша борьба затянулась до темна и пришлось нам с Рыжиком ночевать в лесу.