Часть 2. Молодая лайка и выработка у неё необходимых для охоты качеств.
Охотясь с молодой первопольной собакой, нужно стараться каждую полайку по белке доводить до результата — это прививает ей необходимую вязкость, терпение и уверенность, что её работа увенчается трофеем.
Поэтому, отчаявшись так или иначе стронуть зверька из его глухого укрытия, приходится иногда пойти на то, чтобы залезть на дерево с белкой либо на соседнее с ним и все–таки вытурить её, вынудить пойти верхом. Или, если это возможно, снять её выстрелом с соседнего дерева. В этот период становления лайки хорошо иметь помощника, который будет выколачивать белку,— охотнику тогда легче со стороны заметить движения её и выстрелом прервать попытку уйти. Работа по белке — очень важная и полезная для лайки школа, исток её дальнейшего мастерства, чем бы она ни занималась, каковы бы ни были её пристрастия. Здесь она приобретает опыт слежения за верховым перемещением зверька, совершенствует точность облаивания, настойчивость в преследовании, привыкает пользоваться не только чутьем, но зрением и слухом. Охотник–любитель, не предполагающий заниматься белкованием, все равно должен будет, если он завел лайку, уделить какое–то время этой охоте, научиться обрабатывать добычу — надо думать и о собаке. Как правило, умелая бельчатница хорошо работает не только по другому мелкому пушному зверю, но и по птице.
По какой пернатой дичи идет лайка? Я, пожалуй, немногим погрешу против истины, если скажу, что она способна работать по той птице, которая интересует её хозяина,— другое дело, как она это будет делать и насколько эффективна будет её помощь. Однажды я взял шумового, вымахнувшего из–под моей лайки вальдшнепа, и она, до того не обращавшая на них внимания, стала мимоходом искать и поднимать вальдшнепов. В другой раз я при ней подстрелил случайного бекаса, и она – без особого, впрочем, интереса, не говоря уж об азарте,— начала вытуривать и этих куликов. Правда, стрелять больше не пришлось, и она вскоре перестала их замечать.
Многие зверовые охотники пресекают желание своих лаек полаять даже глухаря, не только тетерева или рябчика, и они перестают обращать на них внимание. Эти собаки хороши тем, что каждый может выбрать из их богатого арсенала охотничьих наклонностей то, что ему нужно. Хотя, надо заметить, это удается не всегда: заложенный в собаке промысловый инстинкт бывает так упорен и настойчив, что она сама приучает хозяина охотиться на ту дичь, к которой тяготеет. Большинство охотников–любителей, напротив, поощряет всеядность лаек. В первое время летне-осеннего сезона по перу с ними можно охотиться по уткам и выводкам боровой дичи, как с подружейными, не делающими стойки,— со спаниелями. Необходимо лишь, чтобы собака была хорошо воспитана и послушна и по требованию хозяина работала накоротко, в пределах надежного выстрела, а не распугивала птицу. По глухариным выводкам охота с лайкой может быть успешнее, чем с легавой. Уже вскоре после открытия охоты молодые глухари становятся заметно строже, не подпускают, поднимаются на деревья, но хорошо сидят на лаю, и подход к ним значительно проще, чем складывание после подъема из-под легавой.
Довольно плотно сидят под лайкой и сеголетние тетерева, особенно в начале сезона. Повзрослев, подели через три–четыре они начинают срываться раньше, чем успеваешь подойти. Осложняет охоту и оголяющийся к этому времени, обронивший листву лес.
Принято считать, что на ещё более коротком отрыве сидит или совсем не выдерживает облаивания рябчик. В общей, неверное, так оно и есть. Однако, по–видимому, тут многое зависит от манеры лая и от настёганности птицы, потому что в Карелии, например, куда я ездил несколько лет подряд, мне нередко удавалось подбираться к посаженным лайкой рябкам.
Но самая интересная, типичная для лайки работа по птицё — это, конечно, охота на глухаря. Лучшая для неё пора — сентябрь, середина сентября, пока не полностью стёк лист. Не всегда удается увидеть, как поднимается глухарь — он осторожен, не подпускает на выстрел, его обычно выслеживает и поднимает лайка. В тишине осеннего леса загремят мощные крылья, руки привычно дернутся вскинуть ружье. Ушел? Или посадила? Кажется, был слышен шум садящейся птицы… Знакомый лай заполняет гулкий лес. И охотник, осмотрительно выбирая, куда наступить, чтобы не подшуметь сторожкую птицу, заспешит на голос своей помощницы. Надо стараться подходить под прикрытием деревьев и прежде всего, высмотреть собаку, чтобы по возможности продвигаться с противоположной стороны дерева и только потом, не делая резких движений и не спеша, зайти сбоку. Направление взгляда лайки укажет, где искать птицу. Несмотря на свои внушительные размеры, глухарь умеет мастерски прятаться в листве или в хвое. Обнаружив в кроне дерева птицу, убедитесь, что это петух: более головастый, с бородой, он легко отличим по силуэту. Пощадите копалуху — на будущий год в этих мостах будет новый выводок. Птица не всегда забивается в крону, садится и открыто смотрит вниз на собаку. Петух, бывает, при этом поддразнивает лайку, покряхтывает и сердится. Глухарка этого не делает, она обычно говорливее, выдает себя пококиванием. Но чаще все–таки и тот и другая сидят молча и неподвижно. Никогда не знаешь, как близко удастся подойти к посаженной лайкой птице, поэтому в ружье лучше заложить патроны с разной дробью: в ствол с меньшим дульным сужением, предположим тройку, а там, где чок,— единичку или нолевку.
К концу октября все, кому положено вылинять к зиме, одеваются в зимние шубы и открывается охота с лайкой по пушному зверю. Для лаечника и его собаки переход из одного сезона охоты в другой малозаметен: охотясь по птице, лайка уже не раз находила и белок, а может быть, и куниц, встречалась со следами норки, но хозяин отзывал её: не время, не разрешено стрелять, и зверь ещё не выкунел, у него синяя мездра. А это главное, потому что и после разрешения, если лаечник заведомо знает, что зверь не поспел, попусту губить его не будет — уверенный в себе, в собаке, он возьмет ту же белку позднее, когда она перецветет.
Одна из самых интересных, но и непростых охот с лайкой по пушному зверю — охота на европейской части России по кунице, к востоку от Урала — на соболя. 6 лесничествах, где вешают для птиц скворечники и дуплянки, присутствие куниц сразу определишь и без снега: летки птичьих домиков обгрызены хищницами в попытке добраться до птенцов. Однако, несмотря на эти явные признаки, найти куницу не так–то просто. Как правило, лайка, уверенно работающая по белке, быстро берется и за куницу. Но на первых порах ей все–таки лучше помочь, потропить вместе. Тропление куницы по теплой свежей пороше — увлекательнейшее занятие и для хозяина. Прослеживая ночные похождения зверька, вживаешься в его жизнь и легко представляешь, как несколькими часами назад он тут шёл, переходил по упавшему дереву ручей, осыпав при обходе сучка снежок, как вынюхивал что-то в кочке, как приседал, оставляя на снегу ярко–оранжевое пятно (значит, самка,— самец оставляет метку в стороне от следа), а вот здесь сметнулся в сторону, где след пересекся с мышиной мережкой, которая оборвалась у истоптанного, в мазках крови, пятачка… И опять потянулся обычный наслед куницы, парные отпечатки–двучётки от её неторопливого галопца…
Тропление может занять не один час: куница наматывает за ночь до десяти и более километров. И чем короче порошка, тем быстрее, конечно, доберешься до её дневки.
Но вот след исчез, зверек пошел верхом. Он делает так, зачастую направляясь на лежку. На такие дальние головокружительные прыжки, как у белки, куница неспособна, она идет по сомкнутым кронам и долго грядой идти не будет. Надо осмотреть ближние деревья, нет ли среди них дуплистой осины, старого вороньего гнезда или беличьего гайка, сгустка сосновой хвои, ведьминой метлы — всё это может быть местом её дневного отдыха. Нередко её убежище располагается и на земле — в прикорневых дуплах, в хламных завалах. в коблах пучком растущих ольх… Если ничего подобного нет, придется сделать кружок, чтобы обрезать след, искать сход на землю и продолжать тропить.
Бывает, куница на лежке сидит очень крепко. Известен случай, когда она продолжала таиться в вороньем гнезде даже после выстрела по нему, после того как кучно шедшая дробь, не затронув зверька, прошила в нем дырку, и выпала, лишь получив заряд повторного выстрела. Но если куница не подозревает присутствия человека, любопытство, вызванное лаем собаки, борёт верх, она выглядывает из своего укрытия, интересуясь, что происходит внизу. Точно так же она может выглянуть из дупла, если неслышно подойти к дереву и тихонько пошорохать по стволу.
Чувство особого волнения испытывает охотник, когда убедится, что след кончается, он привел к убежищу куницы, что она здесь, рядом, слышит лай собаки, слышит его шаги, и теперь задача заключается лишь в том, чтобы вытурить её. Но как, каким образом? Охотник за куницей должен всегда иметь топор. Придётся выколачивать куницу, разбирать завал, прорубать дупло, предварительно попытавшись выгнать зверька щупом, или ронять трухлявую осину. Последние действия очень нежелательны, потому что уничтожение куньих укрытий ведет к сокращению численности зверя…
Успешнее других собак лайки работают по кабану. Но в одиночку остановить секача любой лайке очень трудно и опасно. Иное дело, когда их две или три, привыкших к совместной работе, действующих дружно и согласованно. Больше трех собак пускать не следует, они будут только мешать друг другу. Хватками за гачи с разных сторон они лишат вепря возможности атаковать какую–либо из них и будут держать зверя до подхода хозяина. Подходя к остановленному секачу, охотник должен это делать как можно незаметнее, использовать прикрытия и быть готовым к выстрелу, потому что разъяренный от боли зверь, завидев человека и понимая, откуда исходит главная опасность, может внезапно ринуться на него. Прежде чем пускать лайку по секачу, весьма полезно проверить, как она себя ведет при атаке подсвинка. Если собака упорно стремится делать хватки за морду зверя, встреча с клыкачом–одинцом может оказаться для неё последней… Во всяком случае, лаечнику на такой охоте нужно иметь иголку, нитки и какое-нибудь обеззараживающее средство: зашитая без промедления рана заживает быстрее, менее склонна к заражению.
Безусловно, необходимо поддерживать и оживлять в лайках их наследственные зверовые качества, их способность останавливать и держать и кабана. и лося, и в особенности медведя, являющегося чисто лаечным зверем. Отсутствие охотничьей практики приводит к тому, что от поколения к поколению собак их злоба к зверю и смелость постепенно теряются, и сейчас в Средней России нечасто встретишь настоящую медвежатницу, способную вступить в поединок с грозным хищником. Где его взять, медведя… А ехать в медвежьи углы нынче рядовому охотнику стало не по карману. Как–то выручают медведи–невольники, но ведь любая лайка отлично понимает разницу между привязанным и диким зверем.
Что касается кабана,— не стоит, на мой взгляд, притравливать свою лайку по этому зверю, если не предвидится регулярной на него охоты, если нет постоянной компании сработавшихся в деле собак. Обидно и глупо потерять свою помощницу при случайной встрече с вепрем, когда её злобный азарт не подкреплен опытом.
Не поощряю я и попыток своей лайки пойти по лосю. Утянувшись за ним, она надолго исчезнет, и охотничий день будет испорчен. В отличие от гончих, лайки, настигнув лося, стараются не гнать, а остановить его, забегая сбоку и спереди, закручивают его и держат, подзывая голосом хозяина. Но для этого тоже нужно не меньше двух лаек, одной собаке поставить лося очень трудно. Да и опасно: раздосадованный надоедливым преследованием собаки сохатый может её затоптать.
Все могут умницы, красавицы лайки: сплавать за подбитой уткой, найти потайную дневку куницы, отвлечь лаем внимание сидящего на дереве косача и дать возможность охотнику подойти к ному на выстрел, задержать вепря, схватить за гачи медведя и спасти промахнувшегося хозяина от ринувшегося на него зверя,— только далеко не всегда удается полностью использовать на охоте её разносторонний охотничий талант.
Для большинства охотников–любителей охота с лайкой — это неторопливое уединенное лесование в поисках птицы и пушного зверя, молчаливое, с нечастой стрельбой, с полуслова понятное друг другу сотрудничество человека и собаки, сосредоточение своего внимания на приметах лесной жизни, на разгадке ее больших и малых тайн. Погрузившись в лесное зеленое море на весь день, человек и собака вершат не спеша свой охотничий круг, отдыхают на берегу озере, пьют с одного камня его осветлившуюся по осени, студеную воду и в густых сумерках возвращаются к своему временному приюту — охотничьей избушке возле ручья, притулившейся под шатрами вековых елей. Простые заботы о костре и ночлеге, созерцание огня, долгое чаепитие под успокоительный говорок ручья очищают душу, возвращают её к первородным истокам, замутненным ныне свихнувшейся в сторону чуждой цивилизации жизнью с кликушеством политиканов, услужливым усердием продажных журналистов и голозадой вакханалией заимствованных телешоу.
Наиболее приспособленная для житья в лесу, лайка необременительна и неназойлива, не нарушает необходимого время от времени человеку одиночества. Рядом с хозяином она сидит у костра, по-человечьи мудро смотрит на огонь, ловит лопоток тронутых ветерком оставшихся на вершинке осины листьев, поглядывает вверх, в провал черных елей, где в теплом дыхании костра слезятся и подрагивают звезды…
Завтра опять охотничий день.
Чернышев В.
Охота и охотничье хозяйство” №7 – 1995.