Хорь в лесу придерживается берегов ручьев и речек, но встречается в угодьях и вдали от воды. Он не живет долго на одном месте и кочует в угодьях в поисках мышевидных грызунов, являющихся основой его питания в позднеосенний и зимний периоды. Эмоциональность и спортивность охоты на хоря с лайкой также высоки. Весь процесс охоты на хоря и норку, обнаруженных лайкой в разного рода укрытиях, происходит почти в непосредственном контакте с самим зверьком. Это делает такие охоты особенно интересными. Даже лайки неизвестного происхождения с размытой наследственностью по хорю и норке работают хорошо. Этому способствует острый специфический запах следов и самих зверьков, исходящий из мест их укрытия.
В охотах на хоря и норку много общего, но есть и одно существенное отличие. Норку в узкой береговой полосе найти в укрытии не трудно даже молодой первопольной лайке, а вот поймать норку, не дав нырнуть в воду, даже опытной собаке удается редко. Найти хоря по чернотропу в местах, удаленных от воды, можно чаще всего случайно. В то же время в большинстве случаев выгнать его из укрытия и добыть значительно проще, чем норку. Ружье при этом не используется, так как зверька ловит сама собака. В литературе я не раз встречал при описании биологии лесного хоря, что к зиме хори уходят из леса к жилью человека, но никогда по пороше не видел следов этого зверька в сторону города, в котором зверьки городской популяции живут круглый год и выводят молодых где-нибудь под сараем или дровяником. И наоборот, много раз встречал в начале зимы следы хорей в таких удаленных от жилья человека местах, что нечего было и думать, будто эти зверьки рано или поздно уйдут из леса на городскую зимовку. Однажды в начале зимы вдали от жилья я увидел на лесной дороге следы хоря. Тут же за обочиной дороги хорь раскопал под снегом какую-то кочку и вытащил из нее на снег около десятка ужей. Одного он съел почти полностью, а остальные, остекленев от мороза, лежали на снегу как живые. Зрелище было впечатляющее. Решив, что сытый зверек скоро должен уйти в укрытие, я несколько часов потратил на этого хоря, так и не добрав его. Бросил я его след от того места, где он раскопал ужей, километрах в шести по прямой, а если учесть все его петли и зигзаги, то будет, наверное, не менее десяти. В сторону города хорь и не думал поворачивать, а шел все дальше и дальше в глубину леса. В середине и конце зимы следов хорей в лесу ни разу видеть не приходилось. В то же время дважды собаки находили хорей в прикорневых пустотах деревьев под снегом. В обоих случаях на поверхности снега никаких следов и признаков хоря не было. В одном случае хоря добыть удалось, а в другом нет, так как земля под снегом оказалась замерзшей, и собака не могла раскопать подступ к убежищу зверька. По-видимому, лесные хори живут зимой под снегом и ловят там мышей. Аналогично живут в пустотах подо льдом и норки.
При охотах с лайкой на хорей также бывают интересные случаи. В рамках журнальной статьи всего не опишешь. Но об одном из таких случаев я вкратце расскажу. На берегу ручья в корнях гнилого пня русско-европейская лайка Пыж нашла хоря и стала раскапывать и разгрызать пень. Хорь так «надушил» в ответ на это, что я и сам без собаки ощущал его на несколько метров от пня. Пень находился в метре от воды, и когда хорь выскочил и нырнул в ручей, собака, копавшаяся в пне с противоположной стороны, запоздала в броске. У меня в руке был прут, которым я выгонял хоря из-под пня, но я не успел и взмахнуть им. Напрасно искал я глазами на поверхности воды пузырьки воздуха, указывающие подводный маршрут хоря. Их в тот раз нигде на воде не было. В недоумении простояв на берегу несколько минут, я уже хотел уходить по маршруту дальше, но тут хорь внезапно всплыл у берега в том же самом месте, где и нырял. Инстинктивно хлобыстнув по воде прутом и попав по хорю, я оглушил его. Пытаясь уплыть, он закружился по воде. В то же мгновение Пыж прыжком бросился в воду и вытащил хоря к моим ногам. Все это произошло так неожиданно и быстро, что показалось каким-то чудом.
В послевоенные 50-е годы в нашем районном центре жил врач рентгенолог Горохов, имевший пару прекрасных по экстерьеру западносибирских лаек. Он охотился с ними только на норок. В то время у нас в городе многочисленные охотники-лаечники охотились с лайками на белку и куницу. На многочисленную в те годы европейскую норку, не зная толком, что это за зверек, никто, кроме этого врача, не охотился. Самое интересное было то, что Горохов охотился на норок только ночью с фонарем «летучая мышь». Почему он охотился с двумя собаками именно ночью, я, тогдашний гончатник, спросить его не догадался. С двумя сработавшимися лайками продуктивно охотиться на норку можно прекрасно и днем. Собаки подстраховывают в работе друг друга, и норке уйти от них в воду очень трудно, но почему тогда врач не охотился на них днем, не знаю. Конечно, норку ночью найти собакам еще легче, чем днем. Но ведь, слыша приближающихся собак, она не будет их ждать на берегу и обязательно уйдет в укрытие. А из него при свете фонаря выгонять ее труднее, чем днем. Но эти две лайки и их хозяин были в этом деле профессионалами, так как за короткий срок до наступления ледостава добывали по нескольку десятков норок.
В эти послевоенные годы на наших районных выставках экспертизу собак проводил эксперт всесоюзной категории А.В.Федосов. Мой отец работал с ним до войны в Брянском лесохотхозяйственном институте. Среди преподавателей института они как охотники были в особо близких отношениях. Эти отношения поддерживались между ними и после войны, когда мы с отцом держали русских гончих. Как один из создателей заводской породы западносибирских лаек, А.В.Федосов поражал меня на выставках не столько прекрасным знанием этой породы, сколько глубиной знания ее аборигенных отродий. Лаек тогда на выставках было мало, но они были породными и достаточно однотипными. И тем не менее в каждой из них эксперт находил самые незначительные особенности экстерьера, характерные для той или иной аборигенной породы. Он с какой-то особенной теплотой рассказывал присутствующим на выставках об особенностях экстерьера этих пород, их охотничьих качествах, применении их на промысле коренными народностями Сибири. Таких экспертиз лаек после А.В.Федосова я никогда уже не видел.
В первые годы издания данного журнала дважды публиковались статьи этого «отца» западносибирской породы о воспитании и нахаживании лаек. В одной из этих статей он писал, что нахаживание молодых лаек надо начинать с белки, а уже работающую по белке собаку можно нахаживать по птице и другим объектам охот. Речь, конечно, не шла о лайках, специализированных по крупному зверю. Храня в душе самые теплые воспоминания об А.В.Федосове, я тем не менее не могу согласиться с его рекомендациями. Для себя я уже давно сделал вывод, что такая строгая последовательность в нахаживании лаек мелочниц вовсе не обязательна. Лайка будет работать по всем объектам охот, которые интересуют ее хозяина. В противоположность лайке я никогда не советовал бы наганивать молодую гончую по лисице. От такого красногона в дальнейшем гонца по зайцу, и особенно беляку, не получится.
На последней Брянской областной выставке собак было немало гостей из других областей. В моей душе остался неприятный осадок от разговора с владельцами русско-европейских лаек из Смоленска. Они, восхваляя своих лаек ярославского происхождения, пренебрежительно отзывались о рабочих качествах московских и тверских (конаковских) лаек. Я ничего не могу сказать о ярославских лайках, судя по экстерьеру нескольких собак на Брянской выставке, лайки эти хорошие. Но есть пословица, что каждый кулик хвалит свое болото. Хвалит свое, но не хает другие. Я приобрел свою последнюю лайку от собак московской селекции 9 лет назад и все эти годы не имел никакой информации о качестве нынешних московских лаек. Дух коммерции, к сожалению, ощущается и в охотничьем собаководстве. Об этом свидетельствуют нынешние цены на щенков от классных собак. А это не способствует поддержанию высоких рабочих качеств племенных собак. Но тем не менее, проохотившись с московскими лайками три десятка лет, я очень доволен этими собаками и не верю в упадок их рабочих качеств. Для справки привожу достоверные факты относительно рабочих качеств своей последней собаки — русско-европейского Пыжа. За этой собакой из Москвы в Мытищи меня сопровождал московский эксперт по лайкам Г.Д.Мураченков. Мне предстояло взять в Мытищах щенка от его Боя. Четырехлетний Бой 5264/лрс уже имел 11 классных потомков, поэтому Григорий Дмитриевич не раз мне повторил, что за высокие рабочие качества моего щенка он ручается. А у меня не было никаких сомнений на этот счет. Я очень уважал и ценил этого исключительно порядочного и доброжелательного человека. Щенка я назвал Пыжом – в память о первой лайке В.Чернышева, которого я очень уважаю как охотника и писателя. Пыж рос на 4-м этаже в квартире. При каждой возможности я брал его с собой куда-нибудь за город. Однажды я собрался ехать за грибами и взял трехмесячного щенка с собой в лес. На границе Брянской и Калужской областей свернул с асфальта и по старой лесовозной дороге, с трудом проехав около километра, выехал на лесную травянистую поляну. Проехав через нее по некошеной траве, я оставил мотоцикл в молодых елочках и выпустил Пыжа из рюкзака на свободу. Он неожиданно и подозрительно шустро побежал по примятой мотоциклом траве через всю поляну на лесовозную дорогу, пересек ее и, углубившись в лес, поднял на крыло выводок глухарей. Через час в этом же районе леса он нашел и поднял этот же выводок вторично. Так сын Боя в трехмесячном возрасте подтвердил слова Г.Д.Мураченкова. По белке в таком возрасте нахаживать малыша я не стал, но, когда через месяц открылась охота по перу, стал ездить с ним на щадящие двух-трехчасовые охоты. За месяц таких охот я добыл с щенком на пожнях более десятка перепелов и по закрайкам полей пять тетеревов. Один из тетеревов упал подранком в густой липник и был пойман щенком далеко от места падения. В октябре и ноябре по воскресеньям я нахаживал Пыжа по белке. В декабре он начал работать по ней и сразу по поеди. До конца зимы успешно я и мои товарищи отохотились с Пыжом на белку. В мае годовалую собаку пришлось несколько раз свозить на поля, чтобы для будущих охот по перу укоротить поиск и отучить от гоньбы птицы. Обучение собаки велось по перепелу и коростелю. В середине июля трижды собаку вывез на луга, и там Пыж поработал по утке. Плавал и подавал с воды поноску он уже в 3 месяца. Поэтому после трехразовой работы по утке через неделю на областных испытаниях он получил первый полевой диплом по утке. В начале августа, когда я собирал грибы, он в лесном ручье нашел свою первую утку. В середине августа открылась летне-осенняя охота, и с нее, когда Пыжу был один год и четыре месяца, начались полноценные охоты с этой собакой. Чемпион породы Пыж надежно работает по всем пушным зверькам и в стиле спаниеля по любой дичи от перепела и коростеля до глухаря.
В вязках Пыж использовался очень мало и только в 2-летнем возрасте. На следующий год все брянские суки сошли с арены собаководства по старости. Тем не менее все потомки Пыжа унаследовали от него прекрасные рабочие качества. Они работают по пушному зверьку, птице и копытным. С дочерью Пыжа – Смолкой брянский эксперт И.П.Пантелеев на втором году жизни этой собаки за один сезон добыл 15 куниц. Вот такие рабочие качества русско-европейских лаек московских кровей. Я никому не поверю, что у ярославских лаек они выше. Такие же высокие рабочие качества были у всех моих московских западносибирских лаек.
Материал взят с сайта ohoter.ru.