За куницей

Получив разрешение на добычу куницы, я с нетерпением ждал благоприятной для этой увлекательной охоты погоды. Была нужна ночная пороша, которая укрыла бы старые следы зверей и оставила лишь ночные. Мое нетерпение подогревалось ещё и особым любопытством к зверьку. Куница является родственницей знаменитого таежного соболя. В Древней Руси до появления денег долгое время их роль выполняли шкурки куниц — «куны». Мех куниц относится к благородным мехам и при частых капризах и изменчивости моды не модным не бывает. Добыча куницы интересна не только ценностью меха, но и трудностью охоты. Её ночной образ жизни, способность одинаково быстро передвигаться, как по земле, так и по деревьям, прятаться в дуплах, в крупных гнёздах птиц на деревьях, в лабиринтах корней делают её завидным трофеем, даже для опытного охотника.

…Раннее утро порадовало меня ровной, мягкой порошей. И едва забрезжил рассвет, как я, взяв западносибирскую лайку Фартика, уже скользил на широких охотничьих лыжах в лес. Мы прошли еловые молодняки и моховое болото, осиновую рощу и гряду соснового бора, но всё безрезультатно. Фартик облаивал белок, но всякий раз я отзывал собаку, и мы упорно шли всё дальше и дальше в глубь леса. Наконец на краю ельника я обнаружил на снегу крупные парные следы куницы. Они очень характерны, и их невозможно спутать со следами других зверей. Следы зверька не очень вдавлены в снег, как бы расплывчаты, без четкого отображения подушечек и коготков. К зиме подошвенная часть лап сильно обрастает упругими волосками, которые помогают зверьку быстро передвигаться по глубокому и рыхлому снегу.

Пока я рассматривал след, одновременно отдыхая, Фартик по следу убежал вглубь ельника. Вот он дважды неуверенно тявкнул и умолк. По опыту прежних охот я уже знал, что так ведет себя мой пес, когда куница повершилась, и теперь молча обследует местность, ища выходной след. Если лай не повторится, значит, куница спустилась на землю, и опытный пес продолжает её молча преследовать по следу. Вскоре раздался звонкий азартный лай моей собаки, и я поспешил к ней. Фартик лаял на высокий толстый осиновый пень. С ружьем в руках я тихо обошел вокруг пня, внимательно осмотрел его, но, ни следов на снегу, ни других признаков пребывания здесь куницы не обнаружил. Лишь ближе к слому на пне виднелось темное отверстие дупла, выдолбленное самым крупным дятлом — желной.

Я достал из рюкзака топор и, держа в левой руке готовое к выстрелу ружье, стал обухом стучать по пню. От ударов пустотелый пень вздрагивал и гудел, эхом преумноженных ударов отзывался дальний сосновый бор, сверху мне на голову и плечи сыпалась труха, при этом Фартик лаял ещё азартнее, но из дупла никто не показывался. Тогда я стал подрубать топором пень, он был гнилым и вскоре с шумом, подняв снежную пыль, грохнулся о землю. Фартик бросился к дуплу и, сунув туда нос, с лаем и каким-то неистовством стал грызть зубами древесину вокруг отверстия. Я заглянул в темноту дупла и заметил там шевельнувшийся клочок шерсти. Быстро забив отверстие толстым обломком сука, я с облегчением вздохнул и усталый опустился на пень. Теперь поспешность не нужна, куница была надежно пленена. И я, приставив к стоявшему рядом дереву ружье, стал строить план — как добыть её. Нужно было кончиком топора прорубить над местом расположения куницы узкую продольную щель, через которую и попытаться добраться до неё. Но как только я начал прорубать щель, из разлома пня выскочила крупная, пушистая юркая куница и прыжками понеслась к ельнику. Фартик, взвизгнув, бросился за ней.

Куница, вскочив на ствол ближайшей ели, с ходу, стремглав устремилась к её вершине, а я, схватив ружье, приготовился к выстрелу. Вот в вершине мелькнуло что-то рыжеватое и тут же грянул выстрел. С верхних ветвей посыпался сбитый дробью снег. Он потревожил пласты снега на нижерасположенных ветвях — и целый снежный поток рухнул на землю. Из этого снегопада Фартик в прыжке выхватил падающего зверька, стиснул его зубами, бросил на снег и с лаем умчался в глубь ельника. Удивившись странному поведению собаки, я подбежал к месту падения зверька и остолбенел от удивления… на снегу лежала не куница, а серенькая с ярко-рыжим хвостом белка, называемая охотниками «сосновкой». Куница является злейшим врагом белок, она их ловит в основном в ночное время в их гнездах, и поэтому, оказавшись на одной ели с куницей, белка стремглав бросилась удирать от неё, но по ошибке попала под мой выстрел. Разочарованный трофеем, я с сожалением сунул белку в карман рюкзака и поспешил на лай Фартика.

Пес бегал около вековой ели и лаял. Рядом стояли ещё с десяток таких же высоких и густых её сверстниц, ветви их касались друг друга и невозможно было в их плотной массе рассмотреть зверька. Напуганная выстрелом и преследованием собаки куница затаилась где-то в вершине одной из елей, и теперь никакая сила не смогла бы выгнать её из убежища.
Усталые и довольные незабываемыми мгновениями охоты, но одновременно и разочарованные её результатами, мы с Фартиком направились к дому.
— Ничего, Фартик,— успокаивал я себя и его,— ещё улыбнется нам охотничье счастье…
Пёс понимающе смотрел на меня и помахивал в ответ хвостом.

Ночь выдалась тихой и звездной, а под утро ударил тридцатиградусный мороз. В такую погоду нежелательно охотиться с собакой, т.к. следы зверька на морозе быстро теряют запах, а собака, в азарте вдыхая морозный воздух, может повредить чутье. Но разве усидишь дома, когда упущенная на охоте куница снится ночью и охотнику и его собаке?

И вот ранним утром Фартик, привязанный на длинном поводке за поясной ремень, уже тащит меня на лыжах по вчерашней лыжне в знакомый ельник. Я делаю большой круг вокруг ельника и натыкаюсь на следы куницы, уходящие по моховому болоту к дальнему сосновому бору. Спущенный с поводка Фартик, уткнув нос в уже изрядно остывшие следы, без заметного азарта пошел по ним. Вот куница сделала длинную петлю по болоту, и пёс прошел по её следу, а затем она удалилась в сосновый бор. Там куница часто петляла, подходила к толстым деревьям и, словно что-то высматривая наверху, удалялась. Видимо, мороз донимал зверька, и он высматривал место дневки в кронах толстых деревьев. На краю сосняка и ельника куница забралась на толстую сосну, а Фартик, встав на задние лапы и упершись передними в дерево, взлаял несколько раз и ушел на поиск. Я стал осматривать деревья в надежде обнаружить место возможной дневки зверька, но ничего подозрительного не нашёл. А мороз крепчал. В лесу стояла полная тишина, изредка прерываемая громким постреливанием деревьев, звонким стуком дятла в сухой сук сосны, да скрипом моих лыж. Невдалеке тявкнул Фартик и смолк. Поспешив к нему, я увидел на краю болота у ельника возвышающуюся широкую кочку, вокруг которой на снегу было множество следов лесного хоря. Три норки, проделанные в снегу хорем, вели с разных сторон под кочку. Одну норку с азартом лапами раскапывал Фартик, помогая зубами вырывать из мёрзлой земли попадающиеся на пути корни. Отчаявшись найти куницу и изрядно продрогнув на морозе, я рад был и хорю. Положив под стоявшее в стороне дерево рюкзак и прислонив к нему ружьё, совершенно ненужное при охоте на хоря, я вырубил тонкую палочку и заострил её конец. Теперь вся охота на хоря заключалась в том, чтобы выгнать его из убежища. Успех же полностью зависел от мастерства, проворства и злобы собаки. Посмотрев на старые шрамы на носу собаки от укусов норок и хорей, я проникся уверенностью в поимке и этого зверька.

Фартик упорно продолжал раскапывать снег и мерзлую землю, а я засунул заостренную палочку во второй вход под кочку и стал шуровать ею в корнях. Из-под кочки вместо хоря выскочила куница и прыжками помчалась к ельнику, а Фартик огромными прыжками молча, стал её догонять. Мне казалось, что он вот-вот её настигнет, но юркий зверёк всякий раз, крутанув вокруг ствола дерева, отрывался от собаки на некоторое расстояние, т.к. Фартик этот же путь вокруг ствола дерева проделывал по большому кругу, и вскоре они оба скрылись в ельнике. Оттуда донесся удаляющийся лай Фартика, и я понял, что теперь пёс преследует куницу, стремительно прыгающую с дерева на дерево. Когда с ружьем в руках на лыжах я подошёл к нему, он бегал среди столетних елей и лаял вверх. Огромные ели, увенчанные гирляндами золотистых шишек, торжественно, не шелохнувшись, стояли вокруг нас и, словно молчаливые свидетели, хранили великую лесную тайну — место нахождения зверька. Ругая в душе и хоря, и свою беспечность, и забытый в азарте прошлых охот опыт, когда в сильные морозные дни мы добывали куниц из укрытий на земле под снегом, подгоняемые трескучим морозом, мы поспешили в теплый домик на краю деревеньки, чтобы длинным морозным вечером ещё и ещё раз вспомнить подробности отдельных эпизодов неудачной охоты.

Ленинградская погода характеризуется быстрой, резкой изменчивостью. К утру мороз выдохся и сменился оттепелью, Фартик упорно тащил меня на лыжах уже по проторенной лыжне. Решив к поиску куницы сразу же привлечь собаку, я спустил Фартика с поводка, и он с радостью умчался вперед.

Вот послышался его лай в сосновом подлеске и на край болота не спеша вышла лосиха с крупным теленком, В стороне, преграждая путь лосенку, лаял Фартик, а лосиха ходила и возбужденно посматривала на собаку. Заметив меня, лоси, сопровождаемые Фартиком, убежали в глубь леса. Настроение у меня упало, охота на куницу грозила сорваться. Лай Фартика слышался всё дальше и дальше, и тут я увидел на снегу следы куницы и решил её тропить и попытаться обнаружить зверька в его дневном убежище. Куница ночью в поисках пищи обследовала много укромных мест на земле, несколько раз поднялась на деревья, проверив там дупла дятлов, прошла верхом, прыгая с дерева на дерево. Я упорно шёл и шёл за нею, выправляя след, делая круги, обрезал её петли и двойки, высматривал на снегу сбитые ею хвойники и соринки при прыжках в кронах деревьев.

Вот куница в очередной раз повершилась на ель, а выходного следа не было. Напротив стояла старая толстая сосна с широким дуплом и большим птичьим гнездом в кроне. Где прячется куница? В теплом дупле или в холодном гнезде?

А может быть, она по вершинам деревьев ушла в густоту елового леса? Жаль, что нет рядом Фартика, он помог бы разгадать эту загадку своим чутьем. Надеясь проверить наличие зверька в гнезде, а также выстрелом вызвать собаку, я вскинул ружье и выстрелил по гнезду. И тут же из него выскочила куница и, приземлившись за мелкими елочками на снег, удрала в чащу леса.

Всё произошло так быстро, что я не успел выстрелить в зверька из второго ствола. Подойдя к месту падения куницы на снегу, я увидел капельки крови. Зарядив ружье, я быстро заскользил на лыжах по следу, надеясь, что она убегает вгорячах, но вскоре может ослабеть и остановиться. При каждом прыжке зверька на снегу оставалась алая бусинка крови. Я шёл и шёл по следу, а куница не спеша уходила. Местами она топталась на месте некоторое время, тогда несколько алых бусинок оставалось на снегу. Куница, словно заяц, ходила по снегу и ни разу не пыталась скрыться в кронах деревьев. Я уже изрядно устал, а невидимая куница с прежней ловкостью уходила от меня.

От усталости я плюхнулся на пень и прислушался. Лая собаки не было слышно, но вдруг сбоку в кустах мелькнула на снегу её рыжая шуба и долгожданный Фартик с непомерно длинным высунутым языком, жадно хватая ртом снег, подбежал ко мне, и весь его довольный вид говорил, какую погоню он устроил лосям. Я тут же показал след куницы, собака сразу же преобразилась и, молча, прыжками умчалась по следу. Вскоре раздалось неуверенное потявкивание, а затем сплошной злобный лай. Подойдя к собаке, в кроне ели я заметил круглое гнездо белки, построенное из мелких веточек. После выстрела из гнезда стремглав выскочила куница и распласталась в воздухе с вытянутыми лапками и хвостом, а Фартик в прыжке на лету поймал зверька и тут же раздался пронзительный визг собаки. Куница мертвой хваткой вцепилась в нос пса, а тот, тряся и тиская её зубами, пытался оторвать от морды. Когда я поднял со снега куницу, осмотрел её, то обнаружил лишь одну ранку на пальцах задней лапки, а заряд дроби второго выстрела прошел мимо цели, и только Фартик помог добыть зверька. Разгадка необычного поведения куницы заключалась в том, что стрелянная в гнезде на сосне она опасалась подниматься туда вновь, да и рана на лапке не позволяла уверенно передвигаться по деревьям. Кроме того, преследователь оказался тихоходным и не наступал ей на пятки, что позволяло зверьку чувствовать себя в безопасности на земле. Как только к погоне подключился Фартик, куница вынуждена была тут же повершиться, спрятавшись в первое же попавшееся на пути гнездо белки.

Отдохнув и скормив в награду собаке свой обед, я направился к дому. Фартик, несмотря на припухший нос, чувствовал себя победителем, вилял баранкой хвоста и, радостно подпрыгивая, пытался лизнуть меня в лицо.

М.Яковлев. “Охота и охотничье хозяйство” №4 – 1993.