Это выражение прозвучало в разговоре по рации. Оно подкупало краткостью и бескомпромиссностью, предельно точно выражая самую суть стоящей задачи, поэтому сразу и навсегда вошло в обиход.
Дни тянулись, заполненные беспрерывной, монотонной ходьбой на лыжах. Снегоход заводили только затем, чтобы привести добытых оленей к палатке. Не хотелось лишний раз пугать редко пробегающие табунки. Каждое утро, словно заведённые, охотники быстро завтракали, заливали термоса горячим чаем и расходились в разные стороны на поиски свежих следов. Но оленей проходило мало, поэтому стреляли редко, но чрезвычайно интенсивно, не жалея патронов, стремясь максимально использовать каждый представившийся шанс.
У других бригад дела тоже обстояли не лучшим образом. Конечно, где-то оленей было много, и шли они, наверное, лавиной. Но ведь давно известно, что там, где хорошо, нас не бывает. В сеансы связи эфир наполнялся десятком нетерпеливых голосов, просивших срочно прислать самолёт, чтобы перелететь на другое место. Но, как бывает в таких случаях, с авиацией что-то заело, и свободных машин не было. В разговорах между собой все дружно кляли невезуху и неповоротливость начальства – темы, обычно повторяющиеся из года в год.
Незаметно наступил март с его по-зимнему холодными ночами и солнечными, но морозными днями. На очередном сеансе связи охотовед, не дожидаясь вопросов про самолёты, объявил, что надеяться на переброску вряд ли стоит и поэтому всем придётся охотиться на старых местах, по возможности до упора, а для этого не лениться и ходить подальше от палаток. И охотники ходили, помня, что «нашего брата» ноги кормят. До чего же огромной кажется земля, когда меряешь её своими ногами!
В один из дней промысловик возвращался с одной высотки, чтобы оглядеть окрестности. Закатное солнце било в спину. Ветра не было, и только шуршание лыж нарушало тишину. До палатки оставалось с километр, когда вынырнув из-за верхушек лиственниц, над его головой пролетел самолёт и, крутнувшись, завернул к палатке. Вскоре, человек шесть уже толпилось около кучи с мясом, укрытой оленьими шкурами. Самолёт находился в воздухе достаточно долго. Почти все прибывшие были знакомы лично или заочно. Пилоты, с которыми летали не один раз, знакомый охотовед из агропрома и трое научных работников из Норильского института. Один из них – невысокий крепыш с открытым круглым лицом – уже много лет занимался разработкой эффективных методов добычи оленей с наименьшим причинением вреда основной популяции. Для этого они используют сетевые направляющие изгороди. Сейчас летают, чтобы определить основное направление движения оленьих стад.
Как положено в таких случаях, всех пригласили в палатку попить чай. Гости рассказали последние новости, которые больше всего интересовали промысловиков: на востоке находятся несколько групп оленей до десяти тысяч, которые постепенно двигаются на север; совхозы тоже охотятся – выполняют свой план по добыче; Краевая инспекция на вертолёте стреляет волков, около сотни уже взяли, а это значит, тысяч пять оленей сохранили, как минимум.
Вечером у промысловиков состоялся «военный совет». Решали вопрос – что делать? То ли снять палатку и везти её вместе с печкой, чтобы поставить на новом месте, то ли двигаться налегке, взяв только спальники, немного продуктов и побольше горючего к снегоходу. В конце концов остановились на втором варианте. Он сулил мобильность и оперативный простор, правда при отсутствии какого-либо комфорта.
Утро застаёт охотников уже в пути. Один ведёт снегоход, а другой, одетый собачью парку, сидит на нартах, спиной к ветру, устроившись на оленьей шкуре. В бока упираются углы канистр с бензином. Снегоход почти не проваливается, он всегда лучше едет, если основной груз находится в санях, а не в нём. Специфика.
Водитель держит направление на солнце, стараясь прокладывать дорогу через редкий лес, озёра и тундрообразные мари. Но иногда приходится ломиться прямо через кусты, и тогда пассажир опускает голову и закрывается рукавицами, защищая от хлещущих веток лицо. А вот и наклонная жердь хорошо приложилась к спине. Пассажир кричит, повернувшись к водителю, но ничего не слышно. Через минуту лицо превращается в ледяную маску и приходится отвернуться. Водителю проще, у него ветровое стекло…
Километров двадцать, наверное, уже отмахали. Но пока встретились следы двух табунов, да и те несвежие. От постоянного положения затекает тело, и приходится вертеться на нарте, пытаясь изменить посадку. Боковым зрением замечено какое-то противоестественное движение, словно бы деревья побежали следом за охотником, который повернул голову и увидел оленей, бегущих параллельно снегоходу по совершенно открытому месту. У водителя всё внимание на дорогу и оленей он не видит. Кричать бесполезно. Охотник хватает карабин и прыгает в снег, рискуя обняться со встречным деревом. Длинная, до колен парка, здорово мешает. Стрелок падает, переворачивается, но всё время тянет вверх руки с карабином, чтобы не зацепить стволом снег. Наконец можно принять нормальное положение, олени отбегают далеко и вот-вот скроются в кустах. Охотник всё-таки успевает сделать несколько выстрелов.
Снегоход даже не останавливается и рычит уже где-то в стороне, продолжая удаляться. Промысловик бросает парку и бредёт по оленьим следам смотреть результаты стрельбы. Бежали олени кучно, промаха не должно быть. Два зверя взято.
Возвращается снегоход. Водитель почувствовал, что нарты стали легче. Он доезжает до брошенной парки и поворачивает на след стрелка.
Через 20 минут они уже пили горячий чай из термоса. Судя по спидометру снегохода, проехали около 30 километров. Если охотников правильно сориентировали, скоро должны быть те самые тундры, а в них олени. Километров в 20 на востоке виден резко очерченный профиль водораздельного хребта. За ним тянется речка Сида, на которой они никогда не были. Знакомый якут рассказывал, что в ней чиры водятся, едва ли не метровые, Может, и преувеличил маленько, но всё-таки верится, что это так и есть. Чаю попили, пора в путь. Все занимают свои места, и снегоход трогается с места…
Денёк выдался суматошный. Часов пятнадцать провкалывали без перерыва. Спасибо научникам, их наводка оказалась точной. Всего добыли 21 оленя, а это около тонны мяса. Вот за такие дни охотники и мёрзли зимой в палатках, или как сейчас, у костра. Их приют, по-местному «ночуйка» или сендух – сделан из жердей, на которые сверху положены мёрзлые оленьи шкуры. Перед сендухом горит костёр, на костре висит чайник, а рядом воткнуты в оттаявший мох десяток тальниковых прутиков с насаженными на них кусочками оленьего мяса. Чуть в стороне огромная куча натасканного сушняка. Его должно хватить до утра. Промысловики сидят на оленьих шкурах, постеленных прямо на снег и время от времени достают прутики с мясом, втыкая на их место новые. Один охотник пытается отогреть хлеб над костром. Наконец, плюнув, приносит топор и раскалывает буханку на множество мелких кусков. С горячим чаем пойдёт. Вот только зубы!…
Они ночуют в том месте, где добыли сегодня последних оленей. Сейчас с той стороны, где лежит мясо, доносится возня и ворчание. Это горностай. Вышел, по-видимому вечером охотиться на мышей, а наткнулся на целую гору оленины и, что интересно, воспринял это как свою собственность. При приближении охотников цыркает и шипит, демонстрируя незаурядную храбрость и отвагу. Пришлось срочно убирать разложенные печёнки и языки, которые он начал растаскивать и прятать в снег. После этого горняк забрался внутрь оленьей туши, откуда стали доноситься красноречивые звуки. Во всём этом было больше шума, нежели реальных действий. Что может сделать зверёк весом в 300 грамм с 50-ти килограммовой оленьей тушей.
Горит жаркий костёр. Главное – высушить обувь, чтобы на следующий день ноги не мёрзли, иначе будет не до работы. Ночёвка охотников устроена в островке леса, который тянется около км. Вокруг – сплошные мари, заросшие карликовой берёзкой, едва выглядывающей из-под снега. На марях, словно плешины, тут и там видны зелёные поляны, где олени копытили снег, доставая мох. Сегодня встретили голов триста. Правда, подпускают плохо, а за ночь могут и совсем уйти, ищи их потом. А бензина немного. Как будет завтра? Если охота будет удачной, можно пожить и у костра. Ветров бы сильных не было, спрятаться тут негде.
У костра охотники обсуждали важные вопросы, вспоминая, заодно, как гонялись днём за оленями. Даже рессора у снегоходной лыжи лопнула, когда на полной скорости врезались в дерево. Хорошо, что всегда в багажнике запасная есть. Ещё бы шею запасную иметь на случай, если свернёшь её в этих гонках. А произойти это может очень просто, особенно после такого удара, как сегодняшний, когда они летели по воздуху метров пять.
Оттаявший вокруг костра небольшой участок кочковатой тундры слегка «парит», и охотники чувствуют, как в воздухе появляется забытый за зиму запах полярного лета – дурманящий аромат багульника, сырого мха и прелых трав…Перед тем, как лечь спать, они слегка разбрасывают угли и кладут в огонь три толстых сухих бревна. Теперь костёр не погаснет до утра, и его спокойное, без искр пламя будет равномерно согревать сендух. Забившись в спальники и укрывшись собачьей паркой, промысловики плотно прижимаются друг к другу спинами. Не бог весть какие удобства, но жить можно, конечно, при условии, что жизнь эта имеет для тебя какой-то смысл.
И вторую ночь они провели так же, и третью, добыв за эти дни больше 40 оленей. А потом, как отрезало. Все табуны ушли на север, а ехать за ними уже не было горючего. Полбочки бензина осталось около палатки и нужно возвращаться обратно, чтобы заправив канистры, опять рвануть куда-то. И надо торопиться, не теряя ни одного дня, т.к. срок окончания охоты уже не за горами.
Журнал «Охота и охотничье хозяйство».