Что представляет себя охота на диких оленей в условиях зимнего Заполярья? Почему одни стремятся попасть сюда снова и снова, а другие называют это добровольной каторгой?
Каждое утро, едва посветлеет крыша палатки, раздаётся истошный вопль: «Керкеркее-ее»…Это куропач. По-видимому, палатка нахально заняла его территорию, и он таким образом выражает своё неудовольствие. До чего же противный крик у той в общем-то симпатичной птички! В первые дни, разбуженные таким манером, охотники выбегали из палатки и хватались за ружья.
Но не тут то было. Куропач оказался старым и мудрым. Сделав «чёрное дело», он не улетал на глазах охотников, что грозило ему неприятными последствиями, а незаметно убегал, невидимый за кустами тальника, оставляя на снегу крестообразные отпечатки мохнатых лап.
«Керкеркее-ее»…Тьфу ты, сна как не бывало, нужно вставать. Охотник собирает волю в комок, делает несколько глубоких вздохов и выскакивает из спальника на сорокаградусный мороз. Набивает печку сухими дровами и подкладывает снизу приготовленных с вечера «петушков». Надо ещё выскочить на некоторое время на улицу…Мороз сжимает тисками. Непослушные пальцы лихорадочно рвут палаточные застёжки. Каждая клетка промёрзла насквозь. Теперь быстрее в спальник, который хранит ещё остатки тепла. Печка гудит вовсю, и через двадцать минут в ней наступает «ташкент». Теперь можно вставать и собираться. День начался, и они решают кто куда пойдёт.
– В какую сторону думаешь идти?
– Пойду туда, где вчера двух штук добыл. Ветерок оттуда тянет. А ты?
– Пойду на юго-восток. Там опять проскочило два приличных табуна, но ещё до моего прихода. Сидел караулил, но больше ничего не было. Может сегодня повезёт…
Охотники-«диковщики» перед выходом на промысел собираются и экипируются по годами отработанной схеме, где всё подчинено двум основным условиям: быть как можно менее заметным и производить возможно меньше шума. Поверх обычного суконного охотничьего костюма надевается белый, маскировочный, состоящий из брюк и куртки с капюшоном. Бинокль на тесном ремешке, перекинутый через грудь, и сдвинутый, оказывается под мышкой. Так он всегда под рукой и не мешает ходьбе и стрельбе. Карманы маскхалата набиваются снаряжёнными обоймами. В рюкзак кладутся: нарукавники (вещь совершенно необходимая), термос, топорик и коробки с патронами, желательно побольше, т.к. запас в таком деле никогда и никому не мешал.
Лыжи – лучше подклеенные камусом. Они не сдают назад при ходьбе в гору и не так скрепят на твёрдом снегу.
Об орудии труда охотника – оружии – нужно сказать особо. Не хочется повторять давно известные истины, что само по себе оружие, не есть зло. Всё зависит, в каких руках оно находится. Каждого мужчину, каким бы родом деятельности он не занимался, не может не волновать вид хорошего огнестрельного оружия и тем более ощущение его в руках. Это живёт в нашем подсознании, и здесь нет ничего предосудительного.
Идеальным вариантом для ходовой охоты, какой является «диковка», была бы снайперская винтовка с оптическим прицелом. Но это, скорее всего, так и останется неосуществимой мечтой. Реальность – это карабин СКС, достаточно мощная и скорострельная машина. Люди, непосвящённые и слабо разбирающиеся в оружейных системах, этот карабин могут видеть у часовых главного поста страны.
Охотник на диких оленей, как моряк парусного флота, ждёт сильного ветра. Он сулит надежду на успех, т.к. появляется реальная возможность подойти к оленям на верный прицельный выстрел. Только, всё время нужно идти против ветра, даже если встретятся свежие следы в противоположном направлении. Надо сделать большой круг, выходя им навстречу, чтобы опять оказаться против ветра.
Трудоёмко? Да, хлопотно? Ещё бы, и не известно, приведёт ли это к успеху. Но иначе вообще ничего не получится, разве что по случайности, а на неё в этом деле может рассчитывать только зелёный новичок. За день, таким образом, отмахиваешь километров двадцать пять. Иногда везёт, иногда – нет.
Охотник шёл по своей вчерашней лыжне на юго-восток. Вернее, самой лыжни не было: за ночь ветер начисто зашлифовал снежную поверхность. Просто память говорила, что вчера он шёл именно здесь. Ветер дул слева и чуть спереди. Он не сильный, но из тех, что достают сквозь любую одежду. Его называют хиуз. Очень неприятный ветер. Иногда попадались небольшие озёра, на поверхности которых было рассыпано множество чёрных «корешков» – свидетельство пребывания оленей. Круглые, они перекатывались под ветром, всё время оставаясь на верху. Попадая на них лыжи плохо скользили.
Между озёрами рос редкий, продуваемый насквозь лиственный лес. Невысокие, криво растущие деревья, толстенькие снизу и резко утончающиеся к вершине (эдакие бутылочки) – произведение климата Заполярья. Лиственница – дерево-стоик, царица северной тайги и лесотундры. Дальше неё растут только тальник – полярная ива – и кусты карликовой берёзы.
Охотник шёл дальше, а признаков оленей не было. Лишь следы напуганных зайцев да одинокий волчий встретились за всю дорогу. Вообще-то нравятся такие одиночные хожденья по незнакомым местам. Охотник полюбил их давно, когда ещё жил вдалеке от здешних лесов и снегов. Тут очень хорошо думается, и это не мешает постоянно быть готовым к неожиданностям. Идёшь, жуёшь вяленое мясо, голова занята какими угодно мыслями, но в тоже время уши ловят посторонние звуки, а глаза непрестанно просматривают горизонт.
Вот и озеро, где вчера ожидал оленей. Сиденье – разлапистая коряга в прибрежных зарослях тальника. Но сегодня сидеть не придётся, на ветру не посидишь. А попить чайку не помешает. После десятка километров безостановочной ходьбы на ветру обжигающий чай – это…надо испытать.
И вот тут охотник увидел оленей. Как в немом кино, они беззвучно выходили из леса на противоположной стороне озера. Один, два, три…пятнадцать. Кажется, все. Встали. До них метров пятьсот. О стрельбе не может быть и речи, слишком далеко. Охотник снимает рукавицы и надевает под них тонкие матерчатые перчатки. Это для стрельбы, иначе кожа с пальцев останется на карабине.
Стоят…В бинокль угадывается напряжение в позах. Наконец, один двинулся. Они пошли вдоль берега в противоположную от охотника сторону. Невезуха. Бинокль запотел. Обычно, когда смотришь в него, стараешься не дышать, чтобы тёплый воздух не попал на стёкла. Пока перчаткой протирал окуляры, олени потерялись из вида. Взгляд обшаривает озеро и находит их в другом месте. Они дошли до конца и улеглись в метрам ста от берега. Что за удовольствие лежать на ветру?
Через озеро к ним не подойти. Стоит вылезти из кустов на открытое место – и только их и видел. А если обогнуть озеро? Это круг километра в три, четыре. Час-полтора – не меньше. Они всё это время будут ждать? Но олени вроде бы легли «крепко», даже головы опустили на снег. Один только вертится, наверное, «сторож». И что делать, если не попытаться? Кроме этого табуна сегодня вряд ли что ещё увидишь.
Охотник медленно, на четвереньках, выбирается из кустов и отползает метров сто в лес, толкая перед собой лыжи. Оглядывается, олени лежат – значит не заметили. Надо ещё немного отползти для верности и можно встать на ноги. А теперь, как говорят промысловики: «С бугра по-волчьи, дыши носом и не сорви дыхалку…». Охотник побежал. Сначала своим обратным следом, потом повернул «по ветру». Стало жарко, уже можно развязать шапку и снять рукавицы. Мороз сорок градусов, а пот щиплет брови.
Если расчёт верный, должен выйти на озеро. Главное – не обнаружить себя раньше времени. По виднеющимся впереди кустам понятно, что это прибрежные заросли. Охотник передёргивает затвор и ставит оружие на предохранитель, потом сбрасывает лыжи и ползёт по-пластунски, стараясь, чтобы перед ним всегда находилось какое-то дерево. Вот и кусты. Теперь надо полежать, успокоить дыхание, проверить карманы – не попал ли снег и можно выглядывать на озеро.
Олени все стоят и смотрят в его сторону. Почуяли, но пока не могут определить, что их встревожило. Сейчас сюда должен побежать «разведчик». Всегда так бывает, когда они в чём-то не уверены. Обычно это старая, опытная важенка. Побежала, сейчас она охотника раскроет. Он готовится к стрельбе и производит выстрел. Олени взбрыкивают, срываются с места и расстилаются над снежной равниной. Спокойно, не суетясь, охотник выцеливает, не забывая делать упреждение…
Две, максимум три минуты – охота закончена. Охотник поднимается и смотрит на озеро. Один, два…семь штук. На нынешней «диковке» такого ещё не было. Это награда за три предыдущих «пустых» дня. Теперь можно попить чай из термоса. После этого промысловик снимает маскхалат, одевает нарукавники и достаёт нож. В ближайшие два с лишним часа предстоит грубая мужская работа…
Он ещё делал своё дело, когда вдали услышал тонкий вибрирующий звук вертолётной турбины и один за другим несколько выстрелов, тягучих за дальностью расстояния. Звук словно бы замирал на одном месте и вдруг резко пропадал. Потом возникал опять и, но теперь уже медленно удалялся на запад.
Ночь застаёт охотника на половине обратного пути. Сейчас полнолуние. Впереди виден силуэт сидящего зайца. В лунном свете заяц кажется синим и раза в два крупнее, чем есть на самом деле. Он подпускает близко и только тогда бесшумно убегает. Синий заяц, синий снег, синяя луна…Лыжи стали тяжёлыми и карабин давит на плечо всё сильнее. Сколько ещё идти? А термос давно пуст. Кажется, впереди видно палатку. В темноте она здорово напоминает японский бумажный фонарик, светящийся изнутри. И этот сноп искр из невидимой трубы, словно висящий в воздухе.
Охотник вваливается в палатку и первым делом опрокидывает в себя две полные кружки чая. Ох уж этот чай, беда и выручка. Теперь можно и дух перевести.
После обильного ужина моментально тянет в сон. Но перед тем, как «отрубиться», охотник выходит на улицу и приносит приличный кусок оленьего жира, открывает печку и кладёт его на горящие дрова. Жир вспыхивает, словно сухая растопка, и горит жарко, с треском и шипением.
– Ешь, Друг, и спасибо за удачу, больше ничего нет. Завтра будут оленьи ноги и накормлю тебя костным мозгом.
Напарник смотрит, как исполняется языческий ритуал, и на его лице нет даже намёка на улыбку. Да и кто может точно сказать, чего в этом обычае больше – правды или вымысла? А в ихнем положении рассуждать на эту тему просто смешно. Уж лучше не испытывать судьбу и поступить так, как поступали до нас все охотники на протяжении многих тысяч лет.
Журнал «Охота и охотничье хозяйство».