Так проходит время до половины февраля. А потом что-то с охотниками опять начинает происходить. Сначала они с интересом смотрят на календарь, вспоминая, какой сегодня месяц и число. Дольше обычного они задерживают взгляд на зимнем солнце, которое уже надолго появляется на южной стороне горизонта и хоть не греет, но светит уже прилично. Они наводят справки в метеослужбе о прогнозе на ближайший месяц-полтора и, наконец, впервые произносят слово «диковка». Сначала в разговорах оно фигурирует в прошедшем времени, но постепенно мысли о предстоящей весенней охоте на оленей вытесняют воспоминания. И в это же время возникает самый главный своего рода сакраментальный вопрос – где сейчас находятся дикие олени?
Мужчины расспрашивают об этом знакомых лётчиков, летающих по северным трассам, охотников, прилетевших с факторий, наводят осторожные справки в охотинспекции. Это время самых различных слухов и домыслов, порождённых неопределённостью туманных перспектив. В разных местах стихийно возникают горячие дебаты:
– Мужики, говорят весь олень в этом году в Якутию ушёл. Научники летали на Оленёк, видели массу тысяч в триста голов.
– Свисти, позавчера охотинспекция летала с агропромом, нашли очень много оленя по Котуйкану и вокруг на гольцах. Стоит кучно и никуда не движется. А самолёту там даже сесть негде. Вся речка – сплошной каньон.
– Если на Котуйкане есть олень, значит и на Гудэгэ он должен быть, а уж там «диковать» – милое дело.
– На Гудэгэ они не залетали. У самолёта горючего не хватило.
– Что самолёт, разве на этих миллионах километров самолётом что-нибудь найдёшь? Надо Москву подключать. Пусть со спутника сфотографируют…
Обычно после этих разговоров всей толпой идут в красный уголок, где висит большая, протёртая до дыр карта района, и начинают усердно водить по ней пальцами.
Наконец, когда внутренне напряжение достигает предела и вопрос – когда же? – выйдет на первый план, директор с охотоведом собирают производственное совещание. Директор начинает издалека:
– Мужики, все знаете, что с заготовкой мяса в этом году неблагополучно. За осень добыли всего голов триста. Лицензии остались неиспользованными, а инспекция нам выделяет ещё пятьсот штук. Так что на всех хватит. Теперь о сроках охоты. Пока срок обычный – до 15 марта, но думаю, что будет, как прошлый год. Главохота продлит сезон до первого апреля. Дело за вами, разбивайтесь на звенья, составляйте заявки на патроны, бензин и прочее. Через неделю начнём забрасывать.
Сборы – это совершенно особый период, который во многом предопределяет успех всего предприятия, и поэтому здесь не может быть мелочей. Важно всё: от зарядки аккумулятора для радиостанции до набора иголок и ниток, потому что в тайге взять всё это будет негде.
Каждое звено собирается и экипируется самостоятельно, не забывая, впрочем, внимательно наблюдать за сборами остальных. Дух здоровой конкуренции уже властвует над телами и душами. А как иначе? Это же не стопроцентный оклад, а сдельщина в самом её первородном виде, и предприимчивость здесь является такой же добродетелью, как и всегдашняя готовность к сверхнагрузкам.
Промхозовский гараж на время сборов превращается в склад всевозможного снаряжения и в мастерскую по его изготовлению. Ремонтируются и смазываются снегоходы, свариваются и клепаются нарты и какие-то особые экономичные печки, в конструкциях которых учтены все новшества таёжной премудрости; сушатся палатки и спальники, точатся ножи и топоры, а попутно обсуждаются десятки вопросов, связанные с предстоящей работой.
Чтобы показать всю ширину диапазона обсуждаемых проблем, приведём некоторые из них. Например: нужно ли перекрашивать снегоходы в белый цвет и поможет ли это на промысле? Какая лучше форма и материал для охотничьего ножа? Как увеличить ёмкость магазина у самозарядного карабина? Да… «Железными» делами вершит в гараже Витя Медведев – жилистый и мускулистый пролетарий лет сорока, в руках которого любой кусок железа может принять любую форму. Но основной его конёк – сварка. Как-то, увидев его в деле посоветовали рвануть на тюменские газопроводы, где сварщики с такой квалификацией зарабатывают по 20 тыс. за зиму. На такие разговоры Витя реагирует однозначно: «Не-е, земляк, это не по мне. У них же дисциплина, как в дисбате, а я знаешь ли, вольный стрелок, топтатель дорог, читатель афиш… Да и заносит меня».
А сборы идут полным ходом. Время от времени в открытые ворота гаража и через клубы морозного пара на улицу вылетает очередной, поставленный на ноги снегоход. Водитель, у которого из мохнатой росомашьей шапки торчит только нос, спешит смотаться в посёлок до закрытия магазина за продуктами. Неделя сборов проходит в суете, хлопотах и потому быстро. В один из дней охотовед с заместителем летят на облёт искать оленя. Вдвоём это делать удобнее. Можно сразу смотреть по обе стороны от трассы.
Вечером, перед полётом у карты шумно обсуждается предполагаемый маршрут. Два десятка папирос создают исключительно творческую атмосферу. Мужчины знают, что у охотоведа, смолящего день и ночь, это не возбраняется, не то что у некурящего директора. Итог обсуждения подводит охотовед, выводя, так сказать, среднее арифметическое из предложенных вариантов. У охотоведа имя и отчество звучит несколько странно в суете обыденной жизни – Владимир Ильич, хотя если вдуматься, что тут такого?
– В общем, так. Вылетаем и летим вдоль Кочечума на север до Гудэгэ. Там поворачиваем на восток и летим до Мурукты. Оттуда идём на юг через озера Комеско, Тампако, Ивакан. Выходим на Воеволи и домой. Часов семь полёта, если без посадок. Годится?
– Размахнулся ты, однако, Ильич. Тут тысячи полторы вёрст будет. Горючки может не хватить.
– Утром был в порту, с командиром разговаривал. Пилоты запасную бочку бензина берут. Мы тоже пару бочек возьмём. Где больше оленя увидим, там его и выгрузим. Хоть одну бригаду горючим уже обеспечим.
– На Гудэгэ Сашка Суханов сидит, у него договор с совхозом на сотню голов. Недели две уже как забросили. Тогда там оленя прилично было. Сегодня охотоведа совхозного встретил, он сказал. Он сюда за патронами в управление прилетел. У них там на руках сплошь боевые карабины, а патроны им отсюда отправили для охотничьих. Мужики по участкам разъехались, стали цинки вскрывать и…короче, чуть было не кончили его там.
– Какой номер самолётки, Ильич?
– 577-ю машину дали.
На другой день вечером никто не спешит уйти домой. Все, во главе с директором, ждут возвращения разведчиков. Они появляются важные и серьёзные, с видом людей, до конца исполнивших свой долг. Все плотно набиваются в директорский кабинет и разом закуривают. Директор морщится, но молчит, понимая ситуацию. Мужики ухмыляются у него за спиной и вовсю пользуются моментом. О соблюдении такта здесь ещё не слыхали. Никто ни о чём не спрашивает. Надо будет – сами скажут. Охотовед не торопясь выкуривает папиросу, кладёт её в пепельницу и нажимает стерженёк. У него такая пепельница: нажмёшь стержень, сразу начинает вращаться диск и уносит окурок вниз по спирали внутрь коробочки. Интересная штучка.
На столе появляется карта, что была с разведчиками в самолёте. Все тянутся взглядом к столу, хотя, если разобраться, хорошая топографическая карта уже давно у каждого сидит в голове.
– Обстановка такая. По Кочечуму и на Гудэгэ пусто. Следов старых много, но олень оттуда ушёл. Тропы уходят куда-то на север. Есть немного оленя на Тампако и Комеско. Туда, по-видимому, и надо залетать. Бензин тоже там выгрузили, вот здесь, – охотовед тычет в карту прокуренным ногтем.
– Так тут же до фактории всего ничего. Местные наверно «дикуют».
– Специально всё вокруг облетели, никого не видно. Да и мне кажется, что они все сейчас в деревне сидят. Куда им торопиться. Рано или поздно олень сам к посёлку подойдёт. С крыльца будут стрелять. Набаловал он их в последние годы. Это не наше горе, нам сейчас залетать надо быстрее, а то и этого оленя упустим.
– Вот заявки на полёты, – директор показывает пачку заполненных документов. – Завтра утром они будут уже в порту. Будем просить каждый день рейс или два. Составьте очередь на заброску, кто за кем летит, чтобы потом без споров. Охотовед достаёт бумагу и ручку.
– Так, значит первые – Замполит…С кем сумею слетать сам, чтобы знать, где высадитесь. Может быть, потом придётся перебрасывать. Всё, мужики, свободны. Утром первая бригада получает оружие и после этого должна быть в порту со всеми шмотками.
Журнал “Охота и охотничье хозяйство”.